Асклепий. Часть 5 (СИ)

— Ты мне просто завидуешь! — на эмоциях выкрикнул Джерар в тот момент, когда признался Ригелю, что ему удалось заполучить от «родителей» разрешение участвовать в Больших играх. Ригель тогда просто закатил глаза, услышав обо всех новостях. И такая реакция разозлила Джерара лишь больше: — Конечно, позакатывай их еще. Давай! Каждый раз одно и то же, а все потому что ты просто завидуешь!

Ригель прыснул, не выдержав очередной дурацкой вспышки Джерара, которые он так ненавидел.

— Да-да-да, — прогундел он тогда, скрестив руки на груди и придирчиво оглядев красного от злости Джерара. — Ты хоть сам себя слышишь? «Ты завидуешь». Завидую чему? Тому, что папа с мамой разрешили тебе выступить в местном цирке? Да. Очень завидно.

— Ты сам — местный цирк, а это Большие игры! — возмутился Джерар, вскинув руками. — И вообще мы же с тобой обсуждали. Почему для тебя так сложно просто порадоваться за меня?! Большие игры — это шанс! Шанс, который, я думал, мы ждали с тобой одинаково! Я выйду на арену, впервые покажусь людям, и сразу же, с первого дня, запомнюсь им, произведу впечатление! Все узнают меня!..

— Или Ригеля… — хмыкнул в ответ на такое заявление сам Ригель, нахмурившись и стиснув зубы. — Не забывай. Своим прозвищем ты взял мое имя, твой плащ — это моих рук дело, а весь твой шанс — не что иное, как полный бред, ведь «эффектное появление на Больших играх» не сделает из тебя того, кем ты не являешься!

— Даже так?! — вспыхнул Джерар, в шоке вылупившись на Ригеля.

— Даже так! — кивнул в ответ парень, покачав головой. — Может быть, ты и думаешь, что ты Избранный, но ты им не являешься. Прошло восемь лет, Джерар, с того самого момента, как мы познакомились. Восемь лет! И напомни, хоть раз за эти восемь лет ты смог использовать свою стихию космоса? Ты не смог. Все, что у нас обоих есть, — это космический плащ, который я для тебя создаю вот этими, — Ригель вскинул ладони в воздух, показав их Джерару, — самыми руками, от которых тебе вдруг теперь захотелось отказаться, и в пользу кого?! Ты даже не знаешь людей, которые придут на эти Большие игры, но уже уверен, что найдешь среди них кого-то, кто будет относиться к тебе так, как все это время относился я! И только я!

— А как ты ко мне относился? Как к своей некачественной версии?..

— Я такого не говорил, Джерар. Все не так, как ты…

— Не нужно оправдываться передо мной, ради бога. Я тебя хорошо слышал. «Мое имя, мои руки», ты это сказал, Ригель, — покачал головой Джерар, просто пройдя мимо Ригеля. И только остановившись за его спиной, Джерар добавил: — Я докажу тебе, что ты не прав, докажу тебе, Камиле, всем вам. Что вы не правы и что вы ошибаетесь на мой счет. Может быть, я и не научился колдовать, но это пока. И как я уже сказал, Большие игры — это мой шанс. И из-за твоей зависти я его не упущу, можешь даже не рассчитывать…

И с этими словами Джерар ушел, оставив Ригеля стоять одного и обдумывать все, что они успели наговорить друг другу за такое короткое время.

Вздохнув, Ригель нахмурился, подняв руку к лицу и потерев переносицу. Опять. Они обсуждали это раньше и поругались, и вот снова. Не понимая, откуда Джерар мог решить, что Ригель относился к нему как к своей некачественной версии, сам парень только строил догадки о том, а задумывался ли Джерар когда-нибудь, что именно так это и работало в обратную сторону. Это Ригель чувствовал себя некачественной версией Джерара. Это Ригель был «воображаемым другом» Избранного. И да, возможно, Джерар обижался из-за придирок по поводу того, что не умел колдовать, а это был факт: Джерар, будучи Избранным, будучи магом созидания космоса, не умел колдовать. Пока нет, но Ригель знал: однажды он научится, в то время как его воображаемый друг так и останется тем, кто умеет только накидывать ему плащи на плечи. Что это была за магия такая: «создавать и накидывать космическое полотно, вместо плаща на плечи»?.. Ригель не знал. Не знал, что это была за стихия, что за подтип, но в одном парень был уверен, и это точно. Судьба не просто соединила его с Джераром, она над ним надругалась, дав способность, похожую на способность Избранного, но остававшуюся лишь ее «некачественной версией»…