Аспазия

В то самое время, когда взгляды возвращающихся победителей были устремлены на вершину Акрополя, в стенах храма Эрехтея перед гордыми стенами нового Парфенона происходило таинственное и почти чудное событие. Приближался величайший праздник афинян, праздновавшийся раз в три года, праздник Панафиней. В этом празднестве древней уважаемой богине Афине Полии по старинному обычаю подносился прекрасный ковер, так называемый пеплос. Этот пеплос делался в самом Акрополе в святилище Афины Полии, связанном с храмом Эрехтея. Четыре девушки в нежном, почти детском возрасте, из знатнейших фамилий афинян избирались, чтобы помогать ткать священный пеплос и, кроме того, чтобы в течении нескольких месяцев исполнять в храме богини, покровительницы города, многие другие священные обязанности, связанные с древним, отчасти таинственным культом Эрехтея. Две из девушек выбирались для того, чтобы в ночь, незадолго до торжества Панафиней отправиться из Акрополя по таинственной подземной дороге в священный грот и отнести туда нечто неизвестное, таинственное, чего никто не должен был видеть, чего, как говорили, не знают даже сами жрецы и принести оттуда нечто, столь же таинственное и неизвестное, обратно в святилище Афины Полии. В числе этих девушек находилась дочь Гиппоникоса Гиппарета, о красоте и прелести которой Гиппоникос говорил на празднестве, данном в честь победы его хора, и которую собирался просватать за Алкивиада. Действительно, Гиппарета была воплощением чисто афинской красавицы, и несмотря на свой детский возраст, имела в себе уже что-то серьезное и задумчивое. В числе других подруг, выбранных в храм богини, Гиппарета жила на Акрополе. На девушек смотрели здесь как на принадлежащих храму, им было отведено особое помещение, где они могли забавляться игрой в мяч. Жрицы Афины Полии смотрели за ними, но так как храм этой богини соединен с храмом Эрехтея, то девушки жили также под присмотром Диопита, жреца Эрехтея, рядом с которым жрицы Афины Полии не имели никакого значения. Он часто разговаривал с девушками, но более всех ему нравилась дочь Гиппоникоса, которую он постоянно хвалил перед другими. Он нередко вел с ней продолжительные разговоры о вещах, касавшихся ее отца и дома, и гостей, бывающих в их доме. Гиппарета отвечала ему с детской непринужденностью. Когда он один раз шутя спросил ее, не предназначает ли ей отец кого-нибудь в мужья, она, совершенно серьезно, назвала воспитанника Перикла, молодого Алкивиада, говоря, что отец желает помолвить ее с ним.

— С воспитанником Перикла, — вскричал Диопит, и его ласковое выражение лица мгновенно изменилось и приняло насмешливое выражение.

Диопит был враждебно настроен против Перикла и всех его близких. Через жрицу Афины Полии, бывшую послушным орудием в его руках, он был в постоянных сношениях с сестрой Кимона и с супругой Перикла, узнавая таким образом все, что происходило в лагере его противников.

Наступил вечер, в который должен был исполниться таинственный описанный нами обычай. Две избранные девушки: Гиппарета и Лизиска были одеты в богатые, украшенные золотом платья, приготовить которые для этого дня было обязанностью их отцов и которые, по обычаю, делались собственностью храма.

Разодетые таким образом обе девушки были отведены в святилище Афины Полии и получили здесь от жрицы в присутствии жреца Эрехтея при различных церемониях два закрытых сосуда, чтобы отнести их по тайной дороге в священный грот. Левой рукой они прижимали сосуд к груди, в правой несли зажженный факел.

Прежде чем они отправились в путь, жрец Эрехтея дал им определенные указания относительно того, что они должны сделать, говоря, чтобы они удержались от всякого святотатственного любопытства узнать, что скрывается в закрытых сосудах и не пугались бы ничего, что могло бы им встретиться по дороге в грот или в самом гроте. Он говорил им, что они находятся под покровительством бога Эрехтея, воспитанника богини росы Герсы, в священный грот которой они должны были спуститься, и что они не должны бояться, даже если бы сам бог в виде змеи, как бывало прежде, появился перед ними. Они могли бояться гнева бога только в том случае, если бы оскорбили его священную тайну, в противном случае они могли ожидать от него только расположения и благополучия.

С детской верой выслушала Гиппарета слова жреца и мужественно отправилась в путь. Лизиска, которая была моложе ее, шла с ней рядом с большим страхом. Таким образом они спустились в подземный ход, в который вело много ступеней.

Лизиска со страхом оглядывалась вокруг. Гиппарета старалась ободрить ее, наконец Лизиска начала спрашивать:

— Что может скрываться в двух священных сосудах и что мы должны принести обратно?

— Я не могу себе представить, — сказала Гиппарета, — что может дать нам богиня росы, как не росу? Вероятно, она даст нам какую-нибудь ветвь или цветок, покрытый росой.

— Но что несем мы? — продолжала спрашивать Лизиска.