Аспазия

– Я тебя понимаю, – сказал Перикл, – ты сторонница женственности, что облагораживает и украшает жизнь – здесь празднует свое торжество грубая сила.

– Настоящее дорическое зрелище, – сказала Аспазия, – борьба, которая кончается потоками крови. Ты прав, я ненавижу эти игры, так как они кажутся мне варварскими. Я боюсь, что грубая прелесть этого зрелища заставит людей одичать.

– Ты заходишь слишком далеко, – улыбаясь возразил Перикл.

Противоречие во мнениях Перикла и Аспазии должно было увеличиться благодаря маленькой сцене, свидетелями которой они сделались.

В тот же вечер, когда Перикл с Аспазией в сопровождении Поликлета и Алкаменеса шли мимо стадиона и осматривали его, Аспазия, устав, присела отдохнуть на каменную скамейку. Толпа атлетов, принимавших участие в играх, встретилась с группой своих противников. Между ними завязался живой разговор: борьба продолжалась на словах, и любой успех подвергался резкой критике побежденных. Обсуждали, как случайно одолели их противники, как победа висела на волоске. Обвиняли своих противников в том, что они нарушили правила борьбы. Но все это мало помогало, и им часто приходилось переносить насмешки товарищей.

– Послушай, Теаген, – говорили одному, – со своими масляными повязками на голове ты пахнешь точно фонарная светильня!

– Смейтесь, – отвечал Теаген, еще молодой боец, которому в борьбе не повезло и у которого голова действительно была повязана пропитанной маслом повязкой. – Смейтесь, – сказал он, – я теперь узнал, что в состоянии вынести человеческое мясо и кости. Я получил в голову такой удар, который, мне кажется, раздробил бы камень. Поверьте, что кроме небольшого жара в голове я ничего не чувствую, зато спина немного беспокоит и побаливает от сильного удара о землю.

– Видно, что ты новичок, – сказали ему, – ты не знаешь, что не голова, а спина самая чувствительная часть человеческого тела.

– Твоя спина поправится в три дня, – сказал один, – но посмотри на меня – кто возвратит обратно мои зубы? Я охотно поменялся бы с тобой ролями: гораздо приятнее иметь зубы во рту, чем в желудке, так как я их проглотил после удара кулака мегарца.

– Ты их переваришь, – сказал один беотиец, Кнемон.

– Зато мне трудно приобрести столько мяса, сколько у тебя, – возразил Теаген.

Кнемон действительно был пожилой человек со множеством рубцов. Уши у него были сплющены ударами кулаков. Его широкая грудь и спина казались вылитыми из стали. Он походил на кованное бронзовое изображение. Мускулы на руках выступали как камни в русле реки, округленные постоянным течением воды.

– Неужели вы думаете, – вскричал он, – что я уступил бы кому-нибудь из вас, хотя я немного тяжел и не так легок на ноги, как вы. Да, конечно, я не смогу состязаться в скорости бега, но меня также трудно сдвинуть, как медную колонну – когда земля трепещет, я остаюсь на ногах.

Сказав это Кнемон положил руку на камень и продолжал:

– Попробуйте кто-нибудь сдвинуть меня.

И напрасно испытывали атлеты один за другим силу – Кнемон стоял неподвижно. Затем он протянул правую руку и, сжав ее в кулак, сказал:

– Попробуйте разжать мизинец.

Все пытались сделать это, но пальцы казались выкованными из бронзы.

– Это ничего не значит! – хвастливо вскричал аргивянин Стенелос. – Я могу остановить на полном скаку четверку, схватив за гриву.

– А я, – сказал Термиос, – однажды на Пилосе остановил за рог взбесившегося быка. Когда последний вырвался, то оставил рог в руке.

– Все это, конечно, подвиги силы, – сказал фессалиец Эвагор, – но сделайте то, что я сделал однажды в Ларисе: я украл сандалии с ног знаменитого скорохода Крезила, во время бега.

– Как! – вскричал спартанец Анактор. – Фессалийский скороход осмеливается хвастаться перед силачом? К чему быстрые ноги, если я опрокину тебя лицом на землю?

– Мои кулаки не менее тяжелы, чем легки мои ноги, – вскричал фессалиец. – Если я дотронусь до тебя, то тебе придется собирать кости с песка.

– Молчи! – вскричал спартанец. – А не то я вырежу тебе глаза, как повар рыбе.

– Вы воюете словами, – вскричал Кнемон, – не таков обычай атлетов. Докажите на деле.

– С удовольствием! – вскричали оба.

– Прекрасно, – сказал толстый фиванец, – но чего вы собственно хотите? Хотите ли вы состязаться в беге или поработать кулаками? Но вы знаете какое самое лучшее испытание для атлета, на котором проверяется физическая сила?

– Какое? – спросили в один голос Анактор и Эвагор.

– Лучшим испытанием атлета, – сказал фессалиец, – во всяком случае, остается испытание силы желудка. Вспомните Геракла, он побеждал львов, но в тоже время он съедал за один присест быка. Прикажите принести – я не говорю быка, потому что с Гераклом никто не может сравниться, но толстого здорового барана, разделите его на две равные части и съешьте за один присест – чей желудок раньше откажется служить, тот будет считаться слабейшим.

– Совершенно верно! – раздалось со всех сторон. – Анактор и Эвагор должны на наших глазах устроить первое состязание атлетов. Мы сейчас принесем барана и изжарим на вертеле.