Assassin's Creed. Братство

Вскоре смешки и оскорбительные фразы остались позади. «Пленный» и «сопровождающие» остановились у подножия широкой лестницы, что вела в жилище генерала. Валуа стоял наверху, в окружении старших офицеров. Рядом с ним стояла пленная Пантасилея. Ее руки были связаны за спиной. На ноги ей надели кандалы, позволявшие передвигаться мелкими шажками. При виде жены Бартоломео не удержался и сердито зарычал. Эцио пнул его ногой.

Валуа махнул рукой:

– Не надо излишней жестокости, лейтенант. Однако должен поблагодарить вас за проявленное рвение.

Октавиан повернулся к Бартоломео:

– Мой дорогой генерал, кажется, вы наконец-то поняли ваше истинное положение.

– Довольно болтовни! – заорал Бартоломео. – Освободи мою жену и сними с меня кандалы.

– Спокойнее, дорогой д’Альвиано, – сказал Валуа. – Столько требований я слышу от человека, чье имя никому ничего не говорит.

Эцио уже собирался подать сигнал, когда Бартоломео запальчиво крикнул:

– Мое имя говорит само за себя. А вот твое – явная подделка!

Генеральская свита замерла. Французские солдаты, слышавшие слова Бартоломео, – тоже.

– Да как ты смеешь! – забыв про французскую учтивость, закричал взбешенный Валуа.

– Думаешь, командование армией принесет тебе положение и сделает благородным? Настоящее благородство духа свойственно тем, кто честно сражается, находясь рядом со своими солдатами. А когда ты вместо честного сражения похищаешь женщину и ставишь условия – это называется другим словом. Сказать каким?

– Дикарями были, дикарями и остаетесь. Ничему вас жизнь не учит, – прошипел генерал.

Он выхватил пистолет, взвел курок и приставил дуло к голове Пантасилеи.

Эцио понимал: надо действовать быстро. Он тоже выхватил пистолет и выстрелил в воздух. Бартоломео, изнывавший в ожидании сигнала, крепко сжал кулаки и сбросил кандалы.

Началось столпотворение. Переодетые кондотьеры под командованием Эцио бросились на ошеломленных французских солдат. Бартоломео выхватил у «караульного» свою верную Бьянку и бросился к лестнице. Однако Валуа оказался проворнее. Вцепившись в Пантасилею, он потащил ее внутрь и захлопнул дверь.

– Эцио! – взмолился Бартоломео. – Ты должен спасти мою жену. Только ты можешь это сделать. Его логово – настоящая крепость.

Ассасин кивнул и ободряюще улыбнулся старому другу. Потом внимательно оглядел здание. Оно было невелико, но французские военные архитекторы строили сообразно новейшим достижениям фортификации, стремясь сделать его неприступным. О том, чтобы взломать дверь, не было и речи. Оставалось единственное: проникнуть внутрь с крыши. Тамошние караульные явно не ожидали нападения. Возможно, на крыше отыщутся слабые места этой маленькой крепости.

Эцио взбежал по ступеням. Внизу кипел бой, поэтому никто не обратил на него внимания. Он смотрел, выбирая наиболее удобное место для подъема по стене. А к нему уже спешило не менее дюжины французов. Их мечи сверкали на раннем утреннем солнце. К счастью, у них на пути оказался Бартоломео со своей верной Бьянкой.

Возможно, стены жилища де Валуа действительно были неприступными, но они не были гладкими. Там хватало выступов и впадин, что позволило Эцио в считаные секунды залезть по ним на самый верх. Крыша была плоской, с дощатым нижним слоем и черепичным верхним. Пятеро караульных, увидев Эцио, потребовали пароль. Не услышав пароля, караульные с алебардами наперевес бросились к нему. Первого Эцио застрелил. Выхватив меч, он повел сражение с оставшимися четырьмя. Французы бились как черти, все время норовя уколоть его остриями алебард. Одному удалось пропороть его рукав и задеть локоть. Брызнула кровь. Но лезвие алебарды скользнуло по металлическому наручу, не причинив ассасину вреда.

Умело защищаясь наручем и нанося удары мечом, Эцио стоял против караульных, выпады которых становились все неистовее. Бросив бесполезные алебарды, французы взялись за мечи. При своих блестящих навыках Эцио было трудновато сражаться против четверых, но мысли о любимой жене Бартоломео подхлестывали его силы. Он понимал, что не может и не имеет права уступить противнику. Наконец ход сражения изменился в его пользу. Эцио пригнулся, и два меча рубанули воздух. Удар третьего он парировал своим верным наручем, что позволило ему сосредоточиться на четвертом противнике. Своим мечом он отвел меч француза и тут же нанес тому удар в челюсть, раскроив ее. Осталось трое. Эцио занялся караульным, который был ближе всего. Слишком близко для меча, но в самый раз для скрытого клинка. Эцио ударил француза в живот. Остались двое, и вид у них уже был не такой решительный. Похоже, они трусили. Сражаться они умели, но тягаться с Эцио в точности ударов не могли. Еще через минуту Эцио стоял, опираясь на меч, и успокаивал дыхание. Вокруг валялись тела пятерых его недавних противников.

Перезарядив пистолет, Эцио осторожно подошел к краю большого квадратного проема посередине крыши. Как он и ожидал, внизу оказался внутренний двор. Там не было ни деревьев, ни кустов – только две или три каменные скамейки возле сухой чаши неработающего фонтана.