Ассистентка антиквара и город механических диковин

Вечеринка тем временем подошла к концу. Вестибюль опустел, свет притушили. Почти все горожане и туристы разошлись по домам. Луиза помогала местной девушке убирать со столов и гремела стаканами, как будто решила расколотить их все до единого. Гильоше и Пендельфедер спрятались за колонной и о чем-то горячо спорили. Петра видно не было, его скрипка сиротливо лежала на табурете. Видимо, шарманщик сбежал в город обменять выклянченную мзду на шнапс. Ангренаж устало расположился на кушетке в углу, и кисло поглядывал на Форса, который чуть ли не в обнимку стоял с опустевшим котлом с пуншем. Золотопромышленник выполнил свое намерение хорошенько угоститься чудесным напитком. Его выпуклые глаза остекленели, рыжие усы обвисли, и он увлеченно беседовал с невидимым собеседником, отчаянно при этом жестикулируя. Время от времени он замолкал, широко открывал рот и осторожно ощупывал свой золотой фонд. Можно было лишь строить догадки, что или кто явился ему в видениях, которые вызывал мед горных пчел.

Стоило Аннет и мрачному Максимилиану выйти в центр зала, как к ним наперерез бросилась Белинда.

— Господин Молинаро, я вас повсюду ищу! Требуется ваш опыт антиквара. У нас дома есть десяток картин кисти какого-то известного живописца — вечно забываю его имя — мама хочет узнать, можно ли продать часть, и что за них дадут. Не откажитесь побеседовать с ней — вон она сидит в углу, ну же, прошу-прошу, пожалуйста, идемте, не будьте букой!

Линда интимным жестом подхватила его под локоток и заглянула в лицо томным взором, который обещал куда большее, чем разговор о живописи.

Максимилиан, сраженный такой непосредственностью, улыбнулся и дал увлечь себя к кушетке, на которой с неприступным видом восседала бургомистерша: белобрысая, тощая и надменная.

Аннет осталась на месте и проводила взглядом удаляющуюся спину босса. Вздохнула: отношения между ними испортились окончательно и бесповоротно. В животе стало холодно, словно она проглотила лягушку.

Пора было собираться домой; бой часов возвестил, что до полуночи остался час. Аннет принялась бродить по вестибюлю, разыскивая свою сумочку. Ее нигде не было. Вот досада: она же оставила ее в той комнате с автоматонами! Положила на столик, когда Петр принес напитки. Выходит, нужно возвращаться в мрачное закулисье. Но не идти же туда одной! Покосилась на босса и вспыхнула: расположившаяся на кушетке компания неплохо проводила время. Максимилиана усадили посередине, бургомистерша взирала на гостя благосклонно, Линда чирикала, вытягивая губки в трубочку, а босс этими самыми губками в открытую любовался. Аннет уже знала, к чему этот многозначительный прищур разноцветных глаз и приподнятый в усмешке уголок рта! Похоже, не очень-то он расстроен недавней сценой в волшебном лесу. Утешение нашел очень быстро.

Аннет раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она ужасно сердилась на Максимилиана, а с другой… ей было стыдно за свое недавнее поведение и слова. Она прекрасно понимала, что накинулась на него почем зря. Такому мужчине как Максимилиан вовсе не нужно прибегать к грязным трюкам, чтобы увлечь девушку. И эта девушка увлеклась им, еще как! Этой самой глупой девушке с самого начала следовало вести себя иначе. Но он-то тоже хорош: мог ведь понять, что она была растеряна. Напугана новыми чувствами, которые так не смог пробудить в ней ее бывший друг. Но она была не готова к тому, что предлагал Максимилиан, вот и наговорила ему гадостей сгоряча. Будь он действительно к ней неравнодушен, поступил бы по-другому. Выходит, этому типу действительно только одного от нее и было нужно. А раз не вышло потешить свое мужское тщеславие — ну и ладно. Поди, жалеет сейчас, что зря тратил на нее время.

Вновь накатила горькая обида. Аннет отвернулась и поискала взглядом Ангренажа. Пусть Карл проводит ее за кулисы. Но механик пропал, стул опустел. Настроение было хуже некуда, нервы взвинчены до предела, кровь будоражила пьяненькая храбрость, и поэтому, гордо задрав подбородок, Аннет решительно вернулась к двери за колонной, чтобы отправиться бродить по театральным задворкам в одиночестве.

Ну вот, сейчас она поступит как глупая героиня фильмов, которая, оставшись в доме с привидениями, среди ночи берет свечу и тащится в подвал проверить, кому там приспичило повыть и побренчать цепями. Плевать, думала Аннет. Это не кино. Ничего страшного. А если и случится с ней что — например, притаившийся среди задников купидон пустит в нее стрелу, или появится неуловимый Швиц и придушит — вот тогда Молинаро пусть пожалеет, что повел себя как болван. Он еще будет убиваться на ее могилке, рвать волосы и стенать! Подбадривая себя таким детским способом, Аннет отворила дверь.