Ассы – в массы

А начало, как я теперь понимаю, было положено в раннем детстве. Одна из картинок: на даче, куда я летом маленький уезжал с детским садом, одно из любимых моих занятий было залезть на лестницу и с высоты запускать перышко. И вот, пока оно летело, ласточки с ним играли, а я наслаждался этим психоделическим зрелищем. И одновременно аккуратненько так «тюк» по металлической трубе – извлекал особый вибрирующий звук – и проникал в особое состояние, из которого и возникла теория свободной вибрации, на основе которой я и стал делать свои железные конструкции.

Когда я еще работал дворником и надо было разбивать толстенный лёд, подметание и шкрябание асфальта дало мне новое ощущение материала. И вот, когда я подметал, увидел, что лежит алюминиевая крашеная трубка, я ее пнул, она полетела и зазвенела! Взял я ее, потюкал – ни фига не звучит. Когда я ее бросил, она полетела, то меня осенило: в свободном состоянии металл способен издавать звук. Я стал въезжать в это, собирать металл, который валялся везде.

Первый мой металл был незамысловатый – старые телевизионные антенны, которые выбрасывали на свалку. Очень красивые алюминиевые антенны, они у меня до сих пор работают. Я стал их пилить, интуитивно нашел правильную точку подвеса и разрабатывал свои способы извлечения звука. Первые показы у меня были такие: я заводил в «Детском Саду» людей в темную комнату и звонил в свои колокола в полной темноте – полная психоделия. Потом я стал конструкцию расширять, добавлять всяких элементов, и первый публичный показ в городе у меня состоялся, когда был Фестиваль Молодежи и Студентов в 1985-м. Я вышел на Красную Площадь, на палке у меня висели разные трубки и звенели так, что за мной ходила целая толпа зевак: как за крысоловом с дудочкой, шли дети и милиционеры. Оказывается, эта сцена отложилась в сознании молодого Бартенева. Жаль, фотографий этого шествия не сохранилось…

Потом, после закрытия сквота, я оказался у Анатолия Васильева, театр которого был государственным, но положение было не до конца определённым, надо было быть достаточно осторожным с огнём и всем остальным. Он дал мне комнату для занятий «БИКАПО», попросил засыпать пол песком, чтобы ничего не вспыхнуло. Его директор повесил мне огнетушитель, так мы и существовали. Стихии ко мне как-то сами притекли, я стал ходить по огню, продолжал обливаться холодной водой. С огнем удобно было обращаться – в советское время везде продавался сухой спирт, и иметь дело с пламенем было достаточно безопасно. Свечи шли как архаичный элемент, а сухой спирт и газовые паяльные лампы – как символы нового огня.

Затем появился у меня в мистерии падающий и капающий огонь. Весь этот мой усложняющийся энвайронмент я назвал «Бикапония – Бикапо Небесного Леса»: ведь лес, он все время разный, все время меняется, что-то усыхает, что-то нарастает, так же менялись составляющие моей мистерии.

В то время все занимались всем. Гоша Острецов, Толик Журавлев рисовали. «Мухоморы» музицировали и делали объекты. Гарик устраивал «ассы». И все совмещалось в едином Действии.

И «Детский Сад» стал местом неформального общения. Контингент был абсолютно разношерстным: от академических художников до музыкантов – таких, как Владимир Тарасов, Жанна Агузарова, Сергей Летов, «Ночной проспект», «Новые композиторы» – да и просто неформалов, которые были артистами жизни, Джонник, например. Весь срез, который находился в оппозиции к существующим реалиям. Все существовало вместе и работало сообща. Если к Кабакову могло зайти несколько знакомых, то такой толпой встретиться там было нереально. А у нас можно было и реализовать себя, и хоть в три часа ночи закатить концерт. Но Леша не давал всему перерасти в хаос – так же, как потом Петлюра, и проводил всякие субботники. Там же в 1985-м мы с Олегом Мингалёвым нарисовали две картины «Битва греков с амазонками» и заложили ту самую тему, которую потом Тимур развил в неоакадемизме, хотя это напрямую и не связано. Одними из наиболее запоминающихся в те времена были совместные вояжи по Москве. Это целиком и полностью заслуга Гарика, который организовывал шикарные прогулки-перформансы, которые цементировали тусовку.