Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919)

Работники спецслужбы вовсю продолжали злоупотреблять полномочиями в личных целях. Так, агент «Горячий» угрожал арестом мужу своей бывшей возлюбленной[832].

Губисполком решил принять меры. В октябре 1918 года было задержано трое сотрудников ВЧК, вымогавших весьма солидные деньги – десять тысяч рублей – с некоего Панюшкина. Панюшкин платить деньги не захотел и написал жалобу. В результате двое сотрудников ВЧК – Песоцкий и Шаблиевский – были расстреляны, а их коллега Бубнов отправлен в тюрьму с весьма мрачными перспективами[833].

Астраханская губЧК была органом откровенно слабым.

К концу года здесь сменилось уже шесть руководителей.

«Бакинцы» – прибывшие с Кавказа партработники РКП(б) – были откровенно недовольны таким положением дел. Они хотели использовать ЧК для укрепления своего влияния против местных лидеров и пока не преуспевали.

По настоятельной просьбе «бакинцев» из ВЧК, от Лациса, прибыла специальная рабочая группа во главе с Гофманом.

Однако, ознакомившись с местной политической ситуацией, она отказала бакинцам в поддержке и устранилась от какого-либо вмешательства.

Причина заключалась в непреклонной твердости астраханских профсоюзов. Их лидер Павел Унгер довел до сведения московских представителей, что Союз Союзов требует от ЧК немедленно сообщать об арестах активистов профсоюзов и накладывает запрет на расстрел членов профсоюзов. Гофман пытался протестовать и апеллировать к губисполкому. Астраханский губисполком спорить с ним не стал и постановил провести отдельное совещание. Совещание состоялось 29 сентября. В нем участвовали Унгер, Трусов, Дайковский, левый эсер Шичков и ряд иных рабочих лидеров, которые постановили: «ЧК должен извещать профсоюзы об арестах их членов, а ввиду того, что в ЧК оказалось много неблагонадежных лиц, совещание поручает губисполкому в срочном порядке реорганизовать таковую!»[834]

Тогда «бакинцы» стали бомбардировать телеграммами Дзержинского, предлагая распустить местную ЧК и перепоручить ее функции прифронтовой, то есть оперативно подчиненной армейскому начальству[835].

Этот план тоже не удался.

В октябре 1918 года войска окружили здание ЧК, разоружив и арестовав всех находившихся внутри. Сама губЧК была расформирована[836]. Но 2 ноября комиссию воссоздали. У бакинцев не хватало влияния поставить на должность председателя кого-то из своих, и они согласились с кандидатурой 22-летнего астраханца Сергея Генералова, рассчитывая на его большую решительность. Однако бакинцы оказались разочарованы. Расстрелов не последовало, и Генералов поддержал амнистию офицеров и освобождение заложников: в середине ноября были прекращены дела на 297 человек, а через неделю – еще на пятьдесят[837]

.

Более того, решением Губисполкома в состав обновленной ЧК вошли левые эсеры, которых бакинцы и центровики оттуда пытались выдавить любой ценой[838].

Чаяния бакинцев начали исполняться после прибытия в Астрахань командования Каспийско-Кавказского фронта.

Реввовенсовет Каспийско-Кавказского фронта в лице командующего флотом Сергея Сакса и председателя РВС Александра Шляпникова считали местные власти и партийные структуры за некое недоразумение, препятствовавшее нормальной работе.

Оперативную работу они поручили начальнику Особого отдела (то есть ЧК) фронта Карлу Грасису.

25-летний журналист Карл Грасис был выходцем из бедной латышской семьи, но с детства стремился к познанию мира и, невзирая на отсутствие денег и хорошего базового образования, поступил в университет. В университете он отучился три года, пока за критику царизма не был отчислен и сослан в Чебоксары, где его и застала революция. Литературный талант молодого человека, писавшего стихи и заметки с 13-летнего возраста, оказался востребован, и революция втянула его в свой водоворот. После победы советской власти в Казани Грасис возглавил местный Наркомпрос, а когда Казань пала под натиском дивизий белой гвардии, был отправлен на юг бороться с бандитизмом.

Прибывший в Астрахань инициативный латыш решил арестовать местных советских руководителей. 7 декабря был задержан председатель ЧК Генералов, а вслед за ним взяты под стражу военный комиссар Аристов, красный командир Жлоба и председатель Губисполкома Липатов[839].

Мина Аристов отсидел без допросов и предъявления обвинения 12 дней, после чего объявил голодовку. В ответ особисты пригрозили избить его нагайкой, но все же были вынуждены отпустить знаменитого военкома. У хлопотавшей за него и Липатова красной медсестры Рахиль Вассерман трижды проводились обыски[840].

Пока прежний начальник ЧК Сергей Генералов сидел в местной «Бастилии»[841], по обвинению во взятках были расстреляны сотрудник губЧК Василий Шабловский и следователь Василий Песоцкий[842].