Астрология и мифология

Подобно этому создает мир египетский творец Птах, задумав его в своем сердце и назвав всё задуманное языком. Иранский верховный бог Ахурамазда, требующий чисто духовного поклонения, тоже творит мир мыслью. И Дух Божий, в Библии носящийся над водами, создаёт его словом. Нет смысла пояснять эти образы для того, кто чувствовал духовное начало архетипа Урана, являющееся основой любого творческого акта: для того, кто ощущал порывы вдохновения. Если же человек не воспринимает духовных импульсов — или не хочет осознать, что его мысли и высказанные им слова несут в себе энергию творения, вряд ли от него можно ожидать благодарности Творцу — предстает ли для него творцом Бог, Природа или Вселенная.

Соотнесение Духа Святого с ветром упоминается в Ветхом завете и перекочевало в христианскую традицию. Мы находим его, например, в древнерусском стихе "О голубиной книге":

У нас белый вольный свет зачался от суда Божия,

Солнце красное от лица Божьего,Самого Христа царя небеснаго.Млад светел Месяц от грудей его,Звёзды чистые от риз Божьих,Ночи тёмные от дум господних,Ветры буйные от свята духа…

Наши помыслы от облак небесных,Кости крепкие от камени,Телеса наши от сырой земли,Кровь руда наша от чёрна моря.[54]

Здесь можно обратить внимание также и на другие определения, которые архетипичны: так, кровь — основа

жизни — неслучайно соотносится с морем, а такие аналогии как Месяц и грудь, кости и камень понятны астрологу и будут очевидны при рассмотрении последующих архетипов. Здесь мир предстает по аналогии с человеком, и такое представление характерно для всех знаков воздушной, творящей, интеллектуальной стихии.

В разных традициях Небо представляется черепом демиургов — Брахмы или Имира, а облака и тучи — мозгом, наполняющим гигантский череп неба, или мыслями творца, что отразилось и в языке: облачную, дождливую погоду называют промозглой, и ещё в прошлом веке вместо "задумался" можно было сказать "затуманился".

Связь мысли с Небом и облаками отражает астрологический образ планеты Уран — планеты идей и озарений, открывающей для нас тайное и неявное, освещая реальность светом пробуждённого разума. И сегодня дух остаётся связан с ветром и мыслью, что подтверждает определение японского философа, приводимое Хайдеггером: "Дух (На) — это веяние тишины озаряющего восторга." К этому архетипическому образу примыкает и язык — слово, что иллюстрирует другое поэтическое сравнение из речи того же философа: "Слово (kotoba

) — осуществление вести света творящего начала"[55].

С мыслительной и духовной функцией связан индийский вседержитель Варуна, заполняющий собой воздушное пространство: он есть "истинная речь" и сторожит мысли людей. У индусов Варуной называется одно из самых ярких созвездий, видимых ночью над горизонтом — Орион. Варуна исполняет посредническую роль между верхним и нижним мирами, что характерно для богов воздуха. Инструментом Варуны является майя — способность создавать и изменять формы, хотя также это понятие стало синонимом слова "иллюзия": творимое Варуной исчезает так же, как, меняя формы, растворяются в небе тучи. Как возникают и рассеиваются в небе облака, так рождаются и исчезают мысли, так затихает звук высказанного слова. И родственный Варуне греческий Уран постоянно рождает и уничтожает монстров, подобных причудливым нагромождениям туч.

И здесь мы подходим к тому парадоксу архетипа изначального демиурга, что Небо, само по себе, не создаёт ничего определенного: находясь в непрерывном потоке рождения, оно само рушит то, что оно создаёт. Неостановимое творчество Неба не стремится к устойчивости форм, возвращая всё сотворённое к изначальному состоянию. Уран рассеивает свет по всей Вселенной, но не способен сублимировать его ради законченного результата. Мысль, не воплощенная на Земле, исчезает, как рассеиваются облака, не оставляя следа. Поэтому решающим актом творения является не духовное устремление мысли, но создание устойчивого и окончательного мира Земли.