Астрология и мифология

Образы владеющих огнём кузнецов переплетаются с персонификациями самого огня, и в этом смешении чётко прослеживается связь кузнеца с подземным миром. Сыновья Гефеста — демон вулкана Этны Паликес, а также подобный ему хромой кузнец Палемон и разбойник Перифрат. От праиндоевропейского корня wd, обозначавшего противника громовержца, происходят имена римского

Вулкана, родственного ему этрусского бога подземного огня Велханса/Сефланса, англосаксонского Вайланда, изготовившего неуязвимую броню богов; осетинского кузнеца Вёргона; германского кузнеца Вёлунда

и его жены Валькирии (поэтому превращение Воланда в чёрта у М. Булгакова не лишено оснований). Есть астероид Валькирия. который обозначает подстрекание к борьбе.

Искусным зодчим в индийском мифе выступает асур Майя: объединяя золотое, серебряное и железное царство, он строит для асуров город Трипуру, с которым небесные боги потом ведут войну. Его имя происходит от корня та о архетипическим для Весов значением

"мерить". Кузнец нередко обслуживает хтонические силы, как и грузинский Пиркуши ("сумрачнолицый"): который сделал оружие для демонов дэвов, будучи захвачен ими в плен.

Но в то же время Кузнец выступает помощником громовержца, выковывая ему оружие для борьбы с тёмными силами, подобно тому как Гефест куёт оружие Зевса, — оружие, обеспечивающее победу сил добра. Поскольку божественный Кузнец связан и с высшими законами, и с низшими инстинктами, отношение к нему в мифологии двойственно. Здесь надо подчеркнуть различие архетипа Весов и архетипа Водолея, также связанного с добром и злом. Ясное Небо предполагает смену дня и ночи, но не перестаёт мыслиться светлым. Уничтожая собственные творения, Бог Неба остается за гранью добра и зла: мы не видим, что творит мысль. Но Кузнец куёт проявленные реалии мира, и тем самым отвечает за то, что создано руками. Он не только выше добра и зла: он и в том, и в другом.

Творя конкретику бытия, зодчий Вселенной может способствовать тому, что с юпитерианской позиции блага оценивается как зло, — хотя с точки зрения общего равновесия оказывается только необходимостью. Так, индийский творец форм Твшитар, выковавший железное оружие для Брихаспати и палицу-ваджру для Индры, рассердился, когда Индра без позволения остальных богов выпил напиток бессмертия сому. Чтобы остановить безудержную экспансию громовержца, он произвёл из воды и огня змея Вритру, с которым Индре и пришлось потом сражаться. И примечательно, что в борьбе с Вритрой под предводительством Индры объединились все боги, кроме другого представителя архетипа Весов, миролюбивого Митры,

который отказался им помогать, сказав: "Поистине, я друг всем существам."

Законодательная роль кузнеца и его связь со всеми богами Космоса могла бы поставить творца форм над громовержцем, но тот, кто пребывает вне жизненной борьбы, не может и править. Хотя в примитивных обществах, где ремесло кузнеца мыслится священным источником власти, порой бывало так, что им могли владеть лишь вожди[92], в мифах божественный Кузнец не претендует на власть: отождествляясь с творческим процессом, он исчезает в нём, как Вишвакарман, С которым сливается образ Тваштара. Поэтому в мифологии Кузнец предстаёт в несколько ущербной роли слуги богов, хотя именно он определяет конкретный сценарий их драматического жизнедействия. Это умение раствориться в другом человеке и быть другом всех даёт возможность Весам, как кардинальному знаку, незаметно поворачивать ход судьбы в свою сторону, поскольку люди, как и боги, идут навстречу тому, что не вызывает сопротивления. Весы являются хорошими дипломатами, а ведь именно от дипломата во многом зависит, начнется или нет борьба царей и каковы будут условия мирного договора.

Так, сценарий борьбы богов в семитской мифологии вполне определил божественный кузнец Кусар-и-Хусас. Он предсказал громовержцу-Балу победу над мятежником-океаном Йамму и выковал ему палицы: первая из которых, "прогоняющая", символизировала временное, а вторая, "удаляющая", окончательное поражение претендующего на власть хозяина водной стихии. Умелый мастер создал и много других чудесных вещей, среди которых дворец для Балу из золота, серебра и драгоценных камней. Балу, желая оградить свой мир от возможных вторжений врага, попросил кузнеца не делать во дворце окна, через которое в него может проникнуть смерть. Однако Кусар, заботясь об общей гармонии, всё же оставил форточку, и смерть проникла во дворец. Сам не включаясь в междоусобицы, мастер построил дворец и для Йамму.