Асцендент Картавина

— Это вряд ли! — покачал головой Игорь Леонидович. — Не думаю, что аппаратчикам захочется уподобиться тем, кто во времена репрессий пользовался формулой: «автор, устами своего героя». Наверху сидят очень неглупые люди и думают они в точности то же самое, что и я. Стишок рассчитан пощекотать самолюбие вшивой интеллигенции, которая, захлебываясь в слюнях и пугливо озираясь, будет шушукаться по углам. Ребят во власти можно публично обвинить в семи смертных грехах, а еще, в качестве десерта, плюнуть в глаза — для них это все равно, что божья роса, даже не покраснеют! Знают по опыту, что с куском колбасы в зубах и бутылкой водки на столе народ вынесет любую власть и еще по национальной традиции будет кланяться… Кстати, постановление ЦК о литературных журналах тоже не забыто, а я бы не прочь оказаться в одной компании с Ахматовой и Зощенко, да и того же Осипа Мандельштама! Ну а в случае чего, — засмеялся Хлебников, — дело житейское, покаюсь! Вернувшиеся в лоно семьи блудные сыновья всегда в цене, если верить Библии, за одного блудного десять неблудных дают!

Какое-то время они сидели молча, Елена Сергеевна смотрела в окно. Май в средней полосе, как теперь заведено, выдался прохладным. Что-то сдвинулось в природе, сделав климат похожим на среднеевропейский. Пирожное доели, заказали еще по чашке кофе. Оба чувствовали неудобство, как если бы что-то осталось недосказанным, но тема себя исчерпала и вернуться к ней было уже невозможно.

— Я вижу, ты увлекся астрологией, — заметила Елена Сергеевна, бросая в рот маленькую, придававшуюся к чашке кофе шоколадку. — Не знала!

— Ну, не то, чтобы всерьез, — помешал ложечкой сахар Хлебников, — но почитать специальную литературу пришлось. Когда пишешь о таких вещах, настоящего владения предметом не требуется. Не зря говорят, чем меньше знаешь, тем больше свободы для творчества…

— Хотела бы я взглянуть на свой гороскоп!.. — продолжала задумчиво Алена.

— И я, — поддержал ее с неожиданной готовностью Игорь Леонидович. — На твой! Последнее время с тобой что-то происходит, ты стала какой-то странной…

Елена Сергеевна посмотрела через стол на мужа, брови ее медленно поползли вверх.

— И в чем же странность?..

Тон, каким был задан вопрос, настораживал. С него, как правило, начинались в их семье выяснения отношений, которые за всю историю человечества еще ни разу не дали результата. В нем прозвучала скрытая угроза, как порой на дальних подступах громыхает железом гроза. Затевать перетягивание каната не хотелось и Хлебников пожалел, что начал этот разговор. Миллионы людей живут, все про свою безрадостную жизнь понимая, но понятия эти благоразумно держат при себе. Худой мир, как известно, лучше доброй ссоры. Из опасной непредсказуемостью ситуации надо было выбираться.

— Знаешь, хочу назвать роман «Асцендент Картавина», как считаешь? — заметил он, как если бы между делом.

И посмотрел испытующе на жену. Судя по проступившей на ее губах улыбочке, уловку его, позволявшую вместо точек над «i» обойтись многоточием, она легко разгадала. В сообразительности не откажешь, подумал Хлебников, хотя, когда столько лет живешь вместе, слова становятся лишними.

— Звучит неплохо! Но что такое асцендент я понятия не имею…

— А тебе и не надо! — довольно ухмыльнулся Игорь Леонидович, конфликт был погашен не начавшись. — В астрологии этим словом называют знак, поднимающийся над горизонтом в момент рождения ребенка. При расшифровке гороскопа он отвечает за то, каким человека видят окружающие, на современном языке, за имидж. Перефразируя пословицу, можно сказать, что по асценденту встречают. Но это не суть, главное, чтобы название цепляло.

Елена Сергеевна поднесла успевший остыть кофе к губам. Вернула чашку на блюдце и, будто продолжая вслух внутренний диалог, пожала слегка плечами.

— Не знаю, не мне судить…

— О чем ты? — не понял Хлебников.

К нему успело вернуться ощущение относительного спокойствия. Все обстояло, как всегда, а именно находилось в подвешенном состоянии, напоминавшем прогулку под зонтиком по минному полю. Но что этим замечанием хотела сказать Алена, он не знал, и это удивительным образом его взволновало.

— Да, так!.. — сделала она неопределенный жест рукой. — Оказывается, ты тоже не забыл тот вечер! Только надо ли ворошить прошлое? Я имею в виду вопрос, который, прикрываясь Стэнли, ты задал себе в романе…

— Но, дорогая, ты непоследовательна! Сама же говорила, что мне стоило бы написать о нашей юности, а когда я написал, сомневаешься. И потом, это всего лишь прием, призванный удержать внимание читателя, он ведь тоже человек и ему интересно, как там обстоят дела у других…