Асы немецкой авиации

В тот день, когда разбился Штайнхоф, его звеном из 6 самолетов командовал Галланд. Вместе с ними были Герд Вюбке, Герд Баркгорн, Эрнст Фарман, Клаус Нойман и Гейнц Бэр, который сбил уже 16 самолетов на реактивном истребителе. Утром 18 апреля 1945 года мы взлетели на перехват группы вражеских бомбардировщиков.

Причиной того, что разбился Штайнхоф, был налет вражеских бомбардировщиков на наш аэродром. На грунтовой полосе тут и там остались воронки, хотя аэродромная команда и пыталась заровнять их. Некоторые были заполнены водой и стали почти невидимы. Самолеты и хранилища топлива практически не пострадали, хотя одна из казарм получила попадание. Я думаю, это произошло как раз в тот день, когда я услышал, что мой старый друг Гейнц Эвальд награжден Рыцарским Крестом. Он заслужил эту награду уже давно, не столько за свои победы, сколько за то, что был чертовски хорошим и верным ведомым.

Как и все остальные, Штайнхоф нес полный запас топлива и ракет, и его левое колесо попало в один такой кратер, который так и не был заровнен. Его левая шина лопнула, самолет резко накренился и едва не врезался в меня, так как я был рядом с ним. Его левый мотор заглох, а самолет лег на левое крыло, преградив мне путь. Я подумал, что сейчас мы столкнемся, я даже был в этом уверен.

Но я успел набрать достаточную скорость, чтобы рвануть ручку на себя и подпрыгнуть, перелетев через самолет Штайнхофа и таким образом избежав столкновения. Однако его самолет тоже подбросило, он опять чуть не ударил меня, а потом рухнул на землю, сломав шасси. Впрочем, этого я уже не видел. Оказавшись в воздухе, я убрал шасси и слегка накренил самолет, потом оглянулся. Я увидел удар о землю и взрыв. Мой самолет тряхнуло ударной волной. Я твердо знал, что Макки погиб. Я даже не мог представить, что такую катастрофу можно пережить. Мне было очень плохо в этот момент.

Макки Штайнхоф оказался пойман внутри обломков, среди горящего топлива, взрывающихся ракет и снарядов. Однако он, горящий, сумел выползти наружу, скатившись на землю. Его доставили в госпиталь, и он каким-то чудом выжил. Я не видел, что происходило после катастрофы, но об этом много говорили.

Когда мы вернулись из полета, нам сообщили о его состоянии. Он был лучшим другом для многих из нас, истинным патриотом и лидером. Все мы чувствовали, что сами ходим буквально на волосок от подобной судьбы. 24 апреля пропал без вести Гюнтер Лютцов, и список потерь продолжал расти. Штайнхоф страдал много лет, после войны ему сделали множество операций, но железный характер и решительность помогли ему пройти через все это. Я отдаю должное его жене Урсуле, которая была его опорой все эти годы.

Бэр в тот день сбил два «тандерболта», он сказал, что с чистым сердцем отпустил бы их, если бы можно было вернуть Штайнхофа. Обычно мы праздновали победы, но в этот день никто не мог радоваться. Я мог бы сказать, что катастрофа Штайнхофа подорвала наш дух, а гибель Лютцова на следующей неделе опустила его еще ниже. Когда через несколько дней был ранен Галланд, а следом за ним после ранения до конца войны выбыл из строя Баркгорн, на JV-44 можно было поставить крест.

Серьезной проблемой было то, что слишком много Ме-262 были неисправны. Нам не хватало запасных частей, топлива и даже боеприпасов. Временами возникали серьезные технические проблемы. Я летал на одном Ме-262, на котором не было указателя запаса топлива и альтиметра. На другом приборная доска была в полной исправности, зато отсутствовала проводка! Один из механиков оказался электриком, он раздобыл каким-то чудом схему проводки и исправил истребитель.

Хотя за годы войны я сбил 197 самолетов, на Ме-262 я одержал всего лишь две победы, а третий бомбардировщик считался вероятно сбитым. Это произошло во время вылета 16 апреля, о котором я говорил. Многие из таких «вероятно сбитых» бомбардировщиков позднее разбились, но без подтверждений с земли их не засчитывали. Бои против американских бомбардировщиков и истребителей сопровождения были очень тяжелыми, так как американцы были прекрасными летчиками, а их техника была превосходной. Я повредил еще несколько самолетов, все бомбардировщики. Это было интересно. Галланд говорил нам, что если мы возвращаемся на самолете, превращенном в решето, мы не подходим для своей работы.

Нужно сказать несколько слов о пилотах JV-44. Я прекрасно помню Готтфрида Фармана и Шалльмозера, который был хорошим пилотом, но прославился тем, что таранил бомбардировщик, сбив его таким образом. Гюнтер Лютцов был еще одним великим человеком. Он не добился особых успехов на реактивном самолете, но был выдающимся лидером и очень смелым человеком.