Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или

— Он хотел уйти! — крикнул Митчем. — Трусливый ублюдок бросил работу в такое трудное время! Он нарушитель закона и трус!

Медленно поднимаясь с пола, сквозь кровавую пелену Билл Брент смотрел на двоих мужчин. Он видел, что те все понимают, но рядом видел и лица тех, кто не хотел понимать, не хотел вмешиваться и ненавидел его. Ничего не говоря, Брент поднялся и вышел из здания.

Митчем старательно избегал взглядов.

— Эй, вы, — он дернул головой в сторону ночного диспетчера. — Идите сюда. Принимайте обязанности Брента.

Закрыв дверь, он повторил парню историю про дизель в Фэрмаунте, которую прежде рассказал Бренту, и приказе послать «Комету» с локомотивом поезда номер 306. Парень был не в состоянии думать, говорить и понимать что бы то ни было: перед его глазами еще стояло окровавленное лицо Билла Брента — его кумира.

— Да, сэр, — тупо ответил он.

Дэйв Митчем отбыл в Фэрмаунт на поиски дизеля для «Кометы»; он сообщил об этом каждому рабочему депо, стрелочнику и дворнику, попавшемуся ему на глаза, и лишь потом сел на мотодрезину.

Ночной диспетчер опустился за рабочий стол, глядя на телефон и молясь, чтобы он зазвонил, и мистер Митчем связался с ним. Но полчаса прошли в тишине, и когда оставалось всего три минуты, парень почувствовал безотчетный ужас, который не мог объяснить, зная только, что не хочет посылать приказ. Он обернулся к главному механику и формировщику составов, и, поколебавшись, спросил:

— Перед отъездом мистер Митчем отдал мне приказ, но не знаю, должен ли я передавать его, потому что… я думаю, он неправильный. Он сказал…

Формировщик составов отвернулся, не чувствуя за собой вины: парень был тех же лет, что и его покойный брат.

Главный механик огрызнулся:

— Делай, что приказал мистер Митчем. Мы не обязаны думать, — и вышел из комнаты.

Ответственность, от которой уклонились Джеймс Таггерт и Клифтон Лоси, легла на плечи дрожащего, растерянного мальчишки. Поколебавшись, он набрался решимости при мысли о том, что не стоит подвергать сомнению компетентность руководства железной дороги. Он не знал, что его представление о железной дороге и ее руководстве запоздало лет на сто.

С добросовестной пунктуальностью ответственного работника проследив, когда стрелка часов достигнет нужной цифры, он проставил свое имя на приказе, предписывающем «Комете» проследовать с локомотивом номер 306, и отправил его на станцию Уинстон.

Начальник станции в Уинстоне содрогнулся, прочитав приказ, но не тот он был человек, чтобы не подчиниться начальству. Он убедил себя в том, что, возможно, туннель не столь опасен, как ему кажется. А также в том, что в наши дни лучшая политика — не думать. Когда он передал копии приказа проводнику и машинисту «Кометы», проводник медленно обвел глазами комнату, переводя взгляд с лица на лицо, сложил листок бумаги, сунул в карман и вышел, не сказав ни слова.

Машинист минуту стоял, глядя на приказ, потом швырнул его на пол и заявил:

— Я не стану этого делать. И если дошло до того, что мне отдают подобные приказы, я не собираюсь здесь работать. Запишите, что я ухожу.

— Но вы не можете бросить работу! — воскликнул начальник станции. — Вас за это арестуют!

— Если поймают, — ответил машинист и вышел в темноту ночных гор.

Сидевший в углу машинист, пригнавший паровоз номер 306 из Сильвер-Спрингс, крякнул и сказал:

— Он трус.

Начальник станции обернулся к нему:

— Ты сделаешь это, Джо? Примешь «Комету»?

Джо Скотт был пьян. В прежнее время к работнику железной дороги, явившемуся на службу с малейшими признаками опьянения, отнеслись бы как к врачу, пришедшему к пациенту в оспенных болячках на лице. Но Джо Скотт относился к привилегированным особам. Три месяца назад его уволили за нарушение правил безопасности, повлекшее за собой крупное крушение. Две недели назад восстановили на работе по распоряжению Объединенного совета. Он дружил с Фредом Киннаном, защищая его интересы в своем профсоюзе, но не от работодателей, а от членов того же профсоюза.

— Конечно, — заявил Скотт. — Я приму «Комету». Я проведу ее по туннелю, если поеду достаточно быстро.

Кочегар паровоза номер 306 находился в кабине.

Когда пришли присоединять его паровоз к «Комете», он опасливо поежился, глядя на красные и зеленые фонари туннеля, светившиеся в двадцати милях впереди, на скалах. Этот спокойный, дружелюбный человек, хороший кочегар, никогда не стремился стать машинистом, и его единственными достоинствами были могучие мускулы.

Кочегар не сомневался, что его начальники знают, что делают, поэтому не задал ни одного вопроса.