Атлантическая премьера

Вероятно, те, кто ждал нас здесь, должны были лишь помочь собакам и тем, кто бежал за ними, высунув язык. Однако все получилось совсем по-иному. Марсела зацепилась не то за пенек, не то за корень, торчавший из почвы, и с размаху шлепнулась наземь. «Узи», у которого были свои, специфические привычки, немедленно открыл огонь самостоятельно, так как ставить его на предохранитель Марсела по-прежнему не умела, а я, заряжая, забыл это сделать. Ввиду того, что «узи» имел нехороший обычай попадать в цель без всякого желания хозяйки, кто-то дико завизжал, возможно, прощаясь с физическими признаками мужества, а затем шесть или семь автоматов — точно таких же «узи», какой был у Марселы, открыли бешеный огонь по вырубке. Сделали они это очень вовремя. Поскольку Лопесовы полицейские прежде всего берегли свои головы, а уже потом заботились о том, чтобы прострелить чужую, то ливень пуль миновал меня, скромно прижавшегося к земле и начавшего отползать влево, куда за мной поползла и Марсела. Однако уже упомянутое свойство израильских автоматов и здесь сыграло свою роль. Во-первых, две огромные овчарки, сбегавшие по склону (которые, несомненно, сцапали бы нас, словно гончие зайцев, всего за пять секунд), жалобно завизжали и начали кататься по траве. Во-вторых, кто-то из тех, кто бежал за овчарками, тоже наскочил в темноте на пулю своего коллеги и скатился по склону, ломая кусты. И с противоположной стороны вырубки тоже ударило с десяток «узи», долбивших прямо перед собой. Трассеры носились с одного края вырубки на другой, пули с треском сшибали ветки, вонзались в стволы деревьев…

Повторялась ситуация, уже знакомая мне по бензоколонке. Полиция Лопеса нашла себе занятие и совершенно не обращала на нас внимания. Именно это позволило нам не только благополучно уползти на безопасное расстояние в сторону, но и углубиться в лес. Вот тут-то и взошла луна, которая осветила поляну. Слава Богу, что нас там уже не было.

Позицию полицейских, которые должны были блокировать нас спереди, мы обошли слева: они так увлеченно палили, что не обратили внимания на шум.

Меня-то учили, как надо бесшумно ходить по лесу, а вот Марселу — нет. Она ломила напрямик, как молодая слониха, спешащая на зов самца. (В Африке я был, но половой жизни слонов не наблюдал, так как в той саванне, где мы воевали, слоны предусмотрительно разбежались.) Можно было, конечно, и перебить тех шестерых, которые перестреливались с собачниками, но я очень спешил и, кроме того, хотел дать поразвлечься самим полицейским.

Поэтому я спокойно миновал их линию и, обретя второе дыхание, — скорее, конечно, уже восьмое или десятое, — потащил за собой Марселу.

Пробежав кое-как ярдов сто, мы оказались на окраине еще одной поляны, побольше. На ней, залитый лунным светом, стоял полицейский вертолет, а около него покуривали сигары два полицейских-пилота. Мне было очень жаль, что я не мог им дать спокойно докурить, но автомат вскинулся как-то спонтанно, рефлекторно, если выражаться совсем уж по-научному. Первая же очередь избавила их от вредной привычки курить на рабочем месте, но, к сожалению, навсегда.

Весь план дальнейших действий сложился у меня в течение тех секунд, которые понадобились для того, чтобы пробежать тридцать ярдов до вертолета, впихнуть в него Марселу и захлопнуть дверцу. Дальнейшее было почти как во сне. Я оказался на пилотском сиденье, винт закрутился, а машина, вздрогнув, оторвалась от земли. Все произошло на одном дыхании, и навыки, полученные во время подготовки, проявились сами собой. Правда, подчинив себя одной главной идее — взлететь, я как-то не очень размышлял о том, что делать дальше, после того, как я окажусь в воздухе.

— Вот это да! — прокричала мне Марсела сквозь гул двигателя. — Ты — супермен!

Мне было приятно узнать об этом, особенно оказавшись в ночном небе, освещенном только лунным светом, без карты, которую я забыл снять с убитого полицейского, и с очень смутными представлениями о том, куда лететь.

Прежде всего я постарался убраться подальше от гор и забраться повыше над деревьями. Все это могло повредить моему здоровью. Однако вертолет, при совсем небольшой скорости сто миль в час, уже спустя десять минут, вынес меня в океан, точнее, в небо над океаном.

— А куда мы летим? — весело спросила Марсела, убежденная, что, как и во всяком боевике, дело кончится хеппи-эндом. Мне этот вопрос очень не понравился. В наушниках у меня уже слышалась ругань полицейских чинов, которые препирались по поводу того, кто должен быть предан суду за то, что допустил угон вертолета.

Горючего у меня было на час, следовательно, пролетев примерно сто миль, я должен был найти место для посадки или принять меры, чтобы более-менее безболезненно плюхнуться в океан.

Кое-как я разглядел, наконец, примерные очертания береговой линии, узнал мыс Педро Жестокого и песчаную косу, уходящую в океан.