Авалинда Райс. Тьма внутри

– Ты сказала, «люди придумали слово смерть». А ты себя человеком не считаешь?

Ава звонко рассмеялась.

– Нет, не считаю. Но вот об этом тебе явно рано узнавать!

– А кто же ты? – спросил он и остановился.

– Не совсем человек, просто так выгляжу.

– Ты хоть женского пола-то? – рассмеялся Кэйлем.

– Да, женского. Мне так удобнее и комфортнее.

– Так, постой. Что значит «комфортнее»? Ты можешь выбирать, какого пола быть?

– Могу. Все могут, и ты тоже. Но ты этого просто не помнишь.

– Всё, я окончательно запутался, – Кэйлем натянул капюшон на голову – начинало моросить – и добавил после паузы, – а зачем ты меня «смотрела»?

– Ты был первым в моём списке, кто видел преступление.

– Что? Когда?

– Я сейчас не могу тебе всё объяснить. Как-то погода не благоволит. Мне нужно идти. Давай встретимся завтра?

– Давай. А как мне тебя найти?

– Сама найду. Я знаю, где ты живёшь и где работаешь.

Ава пошла дальше. Кэйлем остался стоять, провожая её глазами. Когда она скрылась за поворотом, он повернул взгляд направо и увидел, что стоит напротив банка, в котором работает. Как он там оказался, если Квин-стрит в противоположной стороне, непонятно. Кэйлем затряс головой, думая, что ему кажется. Через несколько секунд понял, что люди ходят вроде настоящие и с неба капает, а кожа ощущает прохладу, и что просто надо выпить кофе и настроиться на дальнейшую работу.

Глава 20

Влюблённые

Ава зашла за Кэйлемом, закрыв за собой дверь, та приятно щёлкнула затвором. Он включил свет в прихожей, которая плавно перетекала в гостиную, совмещённую с кухней. Справа виднелась чернота приоткрытой двери спальни. Коридор вёл туда. Деревянный пол, молочные стены, мягкий серый диван в гостиной, серебристая барная стойка вместо обеденного стола, которая переходила в пепельно-серый кухонный гарнитур. Почти холостяцкая квартира с налётом еле ощутимого уюта, обжитое место, но будто забытое. После того, как Кэйлем переехал в дедушкину квартиру, он вывез оттуда практически всю мебель. Её пришлось продать, чтобы на первых порах погасить расходы. Мебель старинная, антикварная, расставаться было тяжело, но деваться было некуда. Позже купил простой диван, гостиную и кухню, совместил и слегка переделал. В спальню поставил новую двуспальную кровать. Он любил во сне раскидывать руки и ноги, как засохшая морская звезда на берегу, поэтому размер кровати был важным пунктом.

– Проходи на кухню. Хочешь чего-нибудь?

Кэйлем прошёл к холодильнику, открыл его и уставился внутрь, будто от этого действия в недрах белого двухметрового друга завелось бы что-то съестное.

– Нет, спасибо. Хотя… свари кофе, пожалуйста.

– Конечно.

Время для кофе было не самое подходящее, но Кэйлем не заострил внимание. Может, таким, как она, жизненно необходим кофеин по вечерам?

– Ты что-то ещё хотел спросить? – сказала Ава, садясь на высокий барный стул.

Кэйлем включил кофеварку, и через пару минут она напыхтела шоколадного цвета жидкость в две кружки, которые он поставил на стол. Они были разные, не из набора. Одна – эмалированная, чёрная, с логотипом небольшой кофейни в Эдинбурге, Кэйлем ходил в неё редко, но дизайн кружки ему страшно понравился и он купил её в первый же визит. Вторая, та, что досталась Аве, светло-зелёная фарфоровая без надписей, с мелкими цветочками и кипенно-белым нутром.

– Да. Только мне нужно подумать, как тебе это объяснить.

Он достал пакет молока из холодильника, а из буфета начатую коробку шоколадных конфет, которые поставил перед Авой, сел напротив, предложив ей молоко. Когда она кивнула, налил немного в чашку. Так ли важно, какие это конфеты, но, если вам интересно, это были бельгийские, с начинкой пралине, в виде морских ракушек. Он купил их пару дней назад в местном супермаркете Теско, когда страшно захотелось сладкого. Съел штук пять и понял, что от такого количества можно впасть в сахарную кому. Условно, конечно, но было страшно приторно.

Честно говоря, наш Кэйлем не умел запасаться провизией. Еда в доме, конечно, всегда водилась: что-то вроде упаковки яиц, хлеба не лучшего качества, может, даже ветчины или бекона, но так, чтобы наготовить на неделю или всегда знать, что будешь есть на следующий день, – увольте. Временами он питался исключительно в кафе рядом с работой, а вечером приносил еду из гастрономического отдела того же Теско или мог шикануть и накупить деликатесов в гастрономе «Маркс и Спенсер» на Принцесс-стрит. Всё одно, готовить не надо, а пластиковую посуду можно выкинуть. Про консервы или сухие запасы даже не спрашивайте. Так что достойный кофе, не скисшее молоко и начатая коробка конфет – это роскошь для его дома.

Потолочная люстра давала исключительно мало освещения, и Кэйлем включил нижнюю подсветку над столешницей кухонного гарнитура. После паузы он сказал:

– Я всегда хотел узнать, куда ушла мама. Понимаешь, я плохо её помню, практически вообще ничего.

– А есть догадки, или, может, твой отец что-то говорил?

– Нет. В какой-то момент она просто ушла, и мы стали жить с отцом. Почему-то я напрочь забыл о её существовании и вспомнил, только когда он погиб.