Авиация и космонавтика 2010 09

В сентябре 1910 г. привычная жизнь столицы оказалась нарушенной. Переполненные трамваи, бесконечная вереница извозчиков, экипажей и автомобилей двигались на окраину – в Коломяги, чтобы попасть на открытие «Всероссийского праздника воздухоплавания» – первых соревнований русских авиаторов. Мероприятие предполагалось провести в два этапа, начиная с 5 сентября, но по метеоусловиям начало пришлось перенести на 9 сентября. Праздник устраивался Всероссийским аэроклубом на аэродроме, принадлежавшем товариществу «Крылья», расположенном на Комендантском поле. Часть его огородили забором, установили временные трибуны для зрителей

Для участия в мероприятии записалось 11 участников и в их числе уже получившие известность Ефимов, Руднев, Уточкин, Россинский, Мациевич и другие, не столь известные. Участников разделили на офицеров, обучавшихся во Франции и гражданских пилотов.

Все они летали на новых французских машинах типа «Фарман» или «Блерио». Поручик Е. В.Руднев установил три всероссийских рекорда: по продолжительности полета (2 ч. 24 мин.), набору высоты (1350 метров), поднял в воздух двух пассажиров. Лейтенант Г.Пиотровский пролетел по маршруту Новая деревня – Сестрорецк – Кронштадт – Комендантский аэродром, установив мировой рекорд дальности полета над морем. Но всеобщим любимцем публики стал капитан Лев Мациевич. В частности, он завоевал приз за точность расчёта на посадку. Печать писала о Мациевиче: «Его полёты красивы и уверенны», «Вот человек, который душой и телом отдался авиации». «Это уже не новичок, а большой авиатор. К нему относятся как-то особенно, среди товарищей он считается первой величиной». «Он не совершал эффектных трюков, которые так любят зрители». От себя заметим, Мациевичу шёл в это время 34-й год, а его налёт вряд ли превышал 40 – 50 часов.

22 сентября Мациевич снова попытался произвести взлёт с минимальным разбегом, но потерпел неудачу. Приз достался поручику Рудневу. День 24 сентября 1910 г. не отличался от других дней Всероссийского праздника воздухоплавания. Блистали своим мастерством Ефимов, Уточкин, лейтенант Пиотровский, уверенно и спокойно летал Мациевич на «Фармане». Так уж получилось, что многие хотели подняться в воздух с Ефимовым и Мациевичем. Ранее Мациевич поднимал в воздух нескольких офицеров, профессора Боклевского, председателя совета министров Столыпина, а в этот день – вице- адмирала Яковлева.

Последний вылет Мациевича

Разбитый самолет Мациевича

В тот солнечный, но ветреный день 24 сентября капитан Мациевич с утра находился на аэродроме. Заканчивалась сборка аэроплана «Соммер», который Лев Макарович хотел облетать, но отложил до вечера и выполнил несколько полётов на «Фармане» №20. В начале шестого он вновь подошёл к «Соммеру», но из-за неустойчивой работы двигателя полёт отложил, вернувшись к «Фарману» Мациевич попросил механиков привязать к стойкам стальной тросик, чтобы имелась возможность опереться на него спиной. Мациевич повесил на грудь барограф с тем, чтобы как он выразился попытаться «взять высоту». Точно в 18.00 ч. раздался выстрел сигнальной пушки, извещавшей об окончании полетов, но зрители не спешили отправляться по домам: высоко над ними легко и изящно парил «Фарман» Мациевича. Беда грянула внезапно. Когда «Фарман» пролетал над центром поля, внезапно смолк двигатель, аппарат закачался, и на глазах у пораженных зрителей стал медленно разламываться. Потом от «Фармана» отделилась маленькая фигурка и, опережая падающие обломки, стремительно понеслась к земле. Первое торжество российской авиации, как писали в то время газеты, было омрачено первой ее жертвой.

«Это продолжалось менее полуминуты, но казалось вечностью – вспоминал очевидец ужасной катастрофы – Всем сознанием чувствовалось и понималось, что Мациевич летит в объятия смерти, ждущей его внизу, и что ничем нельзя его спасти. Многочисленная толпа казалось, замерла. Только потом, когда всё летевшее в воздухе лежало вдали на поле, раздался крик ужаса толпы, которого никогда не забудет тот, кто его слышал!».

Хоронили Льва Мациевича 28 сентября в Александро-Невской лавре. Давно уже Петербург не видел ничего подобного – улицы, по которым двигалась печальная процессия, были забиты народом. Над многотысячным людским потоком торжественно плыл дирижабль «Кречет», провожавший авиатора в последний путь. Гибель Мациевича глубоко потрясла людей. Гроб был установлен в соборе святого Спиридония в здании Адмиралтейства и утопал в цветах и венках от различных организаций от различных организаций и отдельных лиц, «Жертве долга и отваги» было написано на венке от Столыпина, летавшего с Мациевичем за два дня до катастрофы на том же самом «Фармане».