Авиация и время 2005 05

Роберт Людовикович был весьма эмоциональным человеком, но мне общаться с ним было легко. Он отзывчиво и внимательно относился к собеседнику, и мы часто разговаривали на различные темы. Как-то я спросил Бартини: «Почему у Вас нет ОКБ, почему Вас все время куда-то переселяют?». В ответ он показал одну свою картинку, на которой удав нависал над сжавшимся от страха кроликом. «Бог посмотри, – сказал он,- что тебе напоминает удав? Букву «Я», а кролик – как будто буква «Б»… Однажды меня пригласил к себе министр авиапрома П. В. Дементьев (они очень хорошо знали друг друга, были на «ты», и Дементьев относился к Бартини, как к человеку, в общем-то неплохо, только работы его «давил» – Н.А. Погорелов) и говорит: «Давай я тебя сделаю заместителем Яковлева. Получишь возможность свои проекты делать». Я попросил у него 2 дня отсрочки, пошел и нарисовал вот эту картинку. Приношу ему и говорю: «Вот посмотри – это Яковлев, а вот это – я. Как ты думаешь, смогу ли я у Яковлева работать нормально?» Дементьев посмеялся, и мы перешли на какую-то другую тему». Бартини и позднее мне не раз говорил, что лучше будет бездомным главным конструктором, чем где-то у кого-то на вторых ролях, находясь под чьим-то давлением.

Бартини до конца оставался убежденным коммунистом. Сегодня мне кажется просто удивительным, как этот умнейший и далеко смотрящий вперед человек мог столь искренне заблуждаться. Его мордовали в застенках, топтали его идеи и не давали возможности развернуться. Однако он продолжал свято верить, что коммунистическая идея верна, только ее исказили, что в этом виноват Сталин, что все наши тогдашние безобразия вызваны неправильным способом внедрения в жизнь такого великого и светлого учения.

Проект стратегического бомбардировщика Бартини. 1955 г.

Среди проектов Бартини, которыми он занимался в последние годы, был и тяжелый транспортный экранолет Т-500

Где-то в 1954-55 гг. Бартини теоретически разработал схему оживального крыла, позволявшего летать на дозвуке и сверхзвуке при минимальном смещении центра давления. Крыло предназначалось для тяжелых самолетов-носителей ядерного оружия. Он направил эти предложения в МАП. их каким-то образом увидел тогдашний министр обороны ГК. Жуков и очень этим заинтересовался. Вызвав к себе Бартини, Жуков беседовал с ним часа два, после чего добился создания для него временного ОКБ и выделения квартиры в Москве.

ОКБ заняло целый этаж во втором корпусе МАПа, в него направили работников из разных московских «фирм», а также нескольких военных институтов. Там Бартини разработал свои проекты А-57, Е-57 и еще кучу других. Изготовить модели и провести их продувки на сверхзвуке помог С.П. Королев, с которым он в конце 1930-х гг. работал в «шарашке» Берии, причем Сергей Павлович считал Бартини своим учителем. Результаты продувок получились отличнейшие, и эти работы продолжались, пока Жукова не сняли с должности.

Когда я стал заместителем Бартини, он жил в той самой предоставленной Жуковым двухкомнатной квартире на Кутузовском проспекте в Москве. Квартира была немаленькая, с длинным коридором, из которого дверь налево вела в большую комнату, а из нее был вход в меньшую. Однако обстановку составляла казенная мебель, которая, очевидно, досталась хозяину вместе с квартирой. В большой комнате стоял круглый обеденный стол, диван, стулья, сервант, на котором покоилось несколько моделей (по-моему – «Сталь-6», «Сталь-7», ДАР). На стенах висели его рисунки и фотографии самолетов. В спальне – письменный стол, большущая кровать и этажерка с книгами. На столе лампа с самодельным абажуром из зеленой плотной бумаги, когда ее включали, выключался общий свет и получался полумрак. На кухне – стол и, может быть, пара шкафчиков на стене. И все. Никакого уюта не чувствовалось. Казалось, что Бартини жил одиноко. Кто-то, правда, следил за квартирой. Все было чистенько, без пыли.

У него была женщина. Сколько я ни был с Бартини в Москве, он каждый день обязательно звонил ей по телефону куда-то на работу и просил позвать, а потом очень нежным, мягким голосом задавал ей практически одни и те же вопросы: а как там у тебя, а не нужно ли тебе там чего? Чувствовалось, что для него эта женщина очень много значит. Видел я ее один раз у него на квартире. Она показалась мне довольно простенькой, не очень и внешностью хороша, выглядела лет на 35. Капризная такая: при мне от него что-то настойчиво требовала, очень так недовольно выражалась и быстро убежала.