Аврора, или Утренняя заря в восхождении

132. Но я не могу оставить мое дело ради этого, ибо когда Божественный свет восходит в окружности рождения жизни, то неточные духи радуются и смотрят в окружности жизни в матери своей в вечности позади себя, а также и в вечности впереди себя.

133. Но это не есть, однако, нечто пребывающее или просветление неточных духов и еще того менее – животного тела; но это суть лучи проницания света Божия в огненном побуждении, восходящем через кроткую воду жизни в любви и остающемся в своем небе.

134. Вот почему я и не могу довести это дальше, нежели от сердца в мозг пред княжеский престол чувств, где оно замыкается в тверди неба и не возвращается назад через неточных духов в матерь сердца, чтобы перейти на язык. Если бы это произошло, я бы произнес это устно и возвестил бы миру.

135. По этой причине я оставлю это в его небе, и опишу сообразно моим дарованиям, и посмотрю с изумлением, что из этого выйдет, ибо в неточных духах я не могу достаточно постичь это, так как они пребывают в темнице смерти; душою же я это вижу ясно; но между ней воздвигнута небесная твердь, в которую душа укрывается и где воспринимает сама лучи света Божия: и потому проходит сквозь небесную твердь, подобно блистанию молнии, но только весьма кротко, как сладостное блаженство.

136. Так что в постижимости присущих мне неточных духов или в окружности жизни я не могу познавать это иначе как если настанет день; и буду писать поэтому сообразно моему познанию, даже если бы диавол вздумал брать приступом весь мир, чего он, однако, не может сделать; но тем самым будет указан ему его срок.

137. Сюда теперь, вы, приверженцы предопределения, мнящие себя носителями истины и считающие простую веру безумием; вы плясали долго пред этой дверью и кичились писанием, будто Бог избрал одних людей от чрева матери по благодати на Царство Небес, а других отверг.

138. Наделайте себе теперь множество составов, откуда могли бы произойти иные люди иных качеств, и тогда вы будете правы. Из единого же состава вы не сделаете больше одной любви Божией, проникающей первого человека и всех и простирающейся на всех; и если бы Бог сделал так, что Петр или Павел написали бы иначе, все же смотрите на основание, на сердце: если вы только уловите сердце Божие, у вас будет достаточно основания. Даст мне Бог прожить еще немного, я истолкую вам правильно предопределение святого Павла.

1612

Заключение Автора (Посл. 10, 38)

Извещаю боголюбивого читателя, что книга «Утренняя заря» не была закончена, так как диавол задумал покончить с нею, ибо он видел, что в ней готовится взойти день. Да и действительно, день уже обогнал зарю, так что стало почти светло; оставалось дописать еще листов тридцать; но раз ее уже прервала буря, то она и не была закончена; а между тем настал день, так что утренняя заря погасла и с тех пор шла работа при свете дня. Пусть же она и останется так в вечное воспоминание, ибо недостающее было восполнено в других книгах.

1620

Комментарии

«Aurora, или Утренняя заря в восхождении» (1612) является первым и одним из основных произведений Якоба Бёме[57]. Как и почти все сочинения Бёме, «Утренняя заря в восхождении» увидела свет в печатном виде лишь после смерти самого автора, в 1715 г., в реформатской Голландии: сочинения Бёме при его жизни распространялись его последователями и учениками исключительно в рукописи. Следующее печатное издание сочинений Бёме также вышло в Голландии (1730), и только в 1841 г., усилиями главным образом католического мыслителя, профессора философии из Мюнхенского университета Франца фон Баадера[58] а также под влиянием Шеллинга и Гегеля[59]

, полное собрание сочинений Бёме выходит и в самой Германии[60].

* * *

Якоб Бёме родился в Альтзейденберге близ Гёрлица в 1575 г., умер 24 ноября 1624 г. в Лаузице. В процессе своего самообразования, изучая помимо Лютеровской Библии и немецких мистиков также труды одного из величайших ученых Средневековья, немецкого алхимика Т. Парацельса (1493–1541), Бёме – исключительно самостоятельно – приобрел большой объем натурфилософских и религиозно-мистических знаний. Будучи по своему социальному положению владельцем сапожной мастерской, Я. Бёме обладал настолько глубоким оригинальным умом, что, не имея «специального» образования, явился, тем не менее, тем провозвестником и основателем философии Нового времени, которого, по замечанию Гегеля, «нам не следует стыдиться» [как сапожника]. Ибо пример Бёме ясно показывает, что стыдиться следует не сапожника, который был философом, но, скорее, философов, которые оказались сапожниками.