Баба Яга прибудет из Парижа

– А Николай даже улыбался краем рта. Скупо, криво и кособоко. Ни тепла, ни радости от его улыбки. Как будто жалел радостью поделиться. По поведению их сразу все одноклассники отличали. Их могли путать только те, кто с ними впервые встречался. Вот я в возрасте. Но даже я понимала, почему девчонки от одного млеют, а второго сторонятся.

– А вы когда последний раз их встречали?

– Да вот недавно.

– Кого из них?

– Обоих.

– Как обоих? Расскажите.

– Николая я видела у магазина. Не у нашего, а у другого края. Им там ближе ходить. А Ивана я видела на днях. Он по лесу шел.

– Вы ничего не путаете? Это был Иван?

– Вот мы меня слушали, но не услышали. Не могла я их спутать.

– Значит, уверены, что это точно был Иван?

– Ванечка это был. Его солнечная улыбка. Он поздоровался со мной. Я тоже поздоровалась. Он удивился…

– Чему удивился?

– Тому, что я его с братом не спутала и узнала.

– А как они одеты были?

– Оба в черном. Штаны, майки. Одинаково одеты они были.

– Вы точно помните, что они одинаково одеты были?

– Они всегда с детства одинаково одевались.

– Они все так же похожи?

– Похожи.

– Чужой человек их различит?

– Они внешне все также очень похожи. А вот различают их или нет. Это вам к гадалке. Я вам чистые факты. Похожи друг на друга, как две капли воды. Как близнецы. Это факт…

Тетя Нюра стала вспоминать случаи из школьных времен, связанные с двумя братьями. Действительно, иногда были смешные розыгрыши. Даже слушая рассказ старой учительницы, я понимала, что она тоже Ванечку любила. А вот Николая почему-то сторонилась. Интересный факт. Много она интересного рассказала. Посмотреть хотелось на этого Ваню. Представляете, мужику примерно лет сорок, а он Ванечка… Про близнецов тетя Нюра поведала все, что знала. Или просто про одних и тех же устала рассказывать. И тут я подкинула ей другую тему…

– Тетя Нюра, вы жену бывшего председателю хорошо знаете?

– И что?

– Можете про нее рассказать?

– А зачем?

Тетя Нюра стала откровенно придуриваться. И как ее разговорить?

– Ладно, Иришка. Боятся они все про нее рассказывать. Она их потом, как и девку ту, ославит на всю округу. Хоть муж теперь и не председатель, а она их до сих пор в кулаке держит. Понять людей можно, – пришел мне на помощь Никита. Схитрил мой муж: взял старушку на слабо.

– Ой, и кто это ее боится? И кого там боятся? Потаскуху эту?

– Почему потаскуху?

– Она стала сама мужу изменять.

– Так он ей изменял?

– А как же? Изменял. У любого спроси.

– Часто? Или только с Русланой?

– Вот ты наивная. Руслана черт знает какая по счету у него была. Он своей жене изменял направо и налево. Всегда.

– С молодыми?

– И со старыми, и с молодыми, и с замужними, и с одиночками.

– А она что?

– Терпела, молчала и прощала. Уж больно ей председательшей остаться хотелось.

– В смысле?

– В простом смысле. Председательшей.

И видя, что мы не понимаем, попыталась объяснить.

– Женой, но не абы кого, а именно председателя. Он начальник. И она как бы начальница. Понимать надо!

– Она готова была терпеть постоянные измены мужа, только чтобы председательшей быть? Вроде начальницы при своем муже начальнике?

– Именно так.

– Это же глупо.

– Это вам кажется глупым. Вы в те времена не жили. А возможности у председателя по тем временам были знаешь какие?

– Какие?

– Он здесь был царь и бог.

– А она, стало быть, царицей и богиней?

– Вот теперь, смотрю, ты поняла.

– И карать, и миловать мог кого угодно. И одарить, и опале предать?

– Правильно мыслишь.

– И она так же могла? Править за его спиной?

– Не так, но почти.

– Понятно. А почему именно Руслану она так ненавидит?

– Да потому, что впервые он от жены ушел. Гулять-то он гулял, но не уходил никуда. Уж всех баб здесь перепробовал, а все не унимался. А тут ушел. Нонсенс…

– Сам ушел?

– Сам. Вещи молча собрал и ушел.

– А она знала, куда он ушел?

– Знала. Донесли ей.

– А она? Теть Нюра, ну что я из вас клещами все тяну? Теперь-то она никто. Чего вы все боитесь?

– Чего это я боюсь? Ничего я не боюсь. Просто вспоминать тяжело.

– Может, тогда чаю или чего покрепче? – спросил Никита. Он готов в магазин смотаться, лишь бы ей язык развязать. Самому интересно стало.

– Не надо ничего покрепче. Что вы от меня хотите? Старая я уже стала и тяжело вспоминать.

– Да ладно? Вы вот только про склероз нам не говорите. Все знают, что с мозгами у вас полный порядок, – Никита и мне подпел, и опять ей польстил. А он у меня, оказывается, льстец.

И ей понравилось, что Никита хвалит. Ласковое слово и кошке приятно. Она сразу расцвела, как роза на навозе. Зарделась, аки красна девица. И про какую старость бабулька говорит, если так на комплименты еще реагирует? Плутовка рыжая…

– Ну, с мозгами-то да. Пока не заржавели…

– Так вспоминайте.

– В общем, она поняла, что он от нее к этой Руслане уходит. Она-то думала, что он девку просто поимеет и успокоится. А эта девка его, видимо, зацепила, и он решился уйти. Жена его и парткомом стращала, и карами небесными, а он в доме для командировочных девку поселил и стал с ней в наглую жить. Потребовал развода.

– А жена его что? Дала развод?