Баба Люба. Вернуть СССР

— Если я скажу бате — тебе капец будет! Фуууух! — выдохнул он в мою сторону слова, которые, очевидно, должны были повергнуть меня в ужас.

С этими словами я уловила сладковатый запах каннабиса.

Действительно, фуууух! — у меня аж отлегло. Придурок (да и второй тоже) оказался обычным человеком, просто сильно обкуренным, поэтому и зрачки разошлись. А то я уже нафантазировала.

Так и до инфаркта недалеко.

— Что здесь происходит? — в комнату заглянул мужичок в наспех накинутом пиджаке и синих трениках.

Сосед из комнаты по диагонали от меня, — вспомнила я.

— Да ничё, ничё, — примирительно поднял руки ладонями вверх мясистоносый. — Вот баба в гости позвала, так мы общаемся.

— Да, извините, если громко, — сказал Пузырь, затем не выдержал и прыснул от смеха.

Его поддержал мясистоносый. Около минуты они взахлёб хохотали.

— Вы бы не водили гостей так поздно, — с упрёком сказал мне мужчина, — мне в шесть утра на работу вставать.

— Да я их впервые вижу! — возмутилась я, — я спала, они дверь выбили и вошли!

От моих слов оба «гостя» опять буквально покатились со смеху — очевидно, как раз их накрыло.

— Что здесь смешного? — нахмурился мужик.

— Обкуренные они, вы разве не видите? — пояснила я.

— Слышь, мать, ты за базаром следи, а то я щя тебе глаз на жопу натяну! — не одобрил мои слова Пузырь.

Я с надеждой посмотрела на мужичка.

— Ладно. Время уже позднее, так что вы тут не шумите сильно, — пряча глаза, сказал мне мужичок и торопливо ретировался.

А я осталась с двумя обкуренными наркоманами наедине.

Пока я судорожно соображала, что в таких случаях нужно делать, наркоманы опять принялись хохотать. А вот реально, что делать? Поднять крик? Так глуховатая старушка-соседка не услышит, а ботан в очечках, если и прибежит, то максимум что сделает — заплачет. Был шанс, что прибежит тот дремучий любитель чужих пельменей, но у меня были серьёзные сомнения, на чью сторону от встанет.

Я пошарила глазами по комнате — но ничего подручного не было (в данной ситуации хорошо бы топор, или даже ружьё, хотя, боюсь, мои гости настолько в неадеквате, что не среагируют).

И тут раздался резкий окрик:

— Это что такое, я спрашиваю⁈

В коридоре стоял и грозно смотрел на это безобразие мужик. Обычный нормальный мужик, примерно предпенсионного возраста, но при этом подтянутый, хоть и слегка лысоватый.

— Почему безобразничаем после одиннадцати? — жестко спросил он.

И, как ни странно, наркоманы моментально притихли и уже не пытались проявить свою безудержную разухабистость.

— Да мы мимо шли, батя, — пробормотал Пузырь.

— Мы уже уходим, — на глазах трезвел мясистогубый.

Буквально через полминуты они ретировались.

— Спасибо вам огромное! — от души поблагодарила я.

— Я на третьем этаже живу, — сообщил мужик, — хотел чаю вскипятить, а у нас лампочка на кухне перегорела. Так я к вам спустился. Слышу — эти опять безобразничают.

— Так они тут часто так?

— Я за ними давно наблюдаю. На наш этаж они даже не ходят — мы отвадили. И на первый тоже боятся. Там мужики из рабочих бригад живут, шабашники, так у них тоже разговор короткий. А ваш этаж — это, конечно, рассадник всего этого. И ничего сделать нельзя: контингент у вас, я скажу — не очень.

Я вздохнула — вечно мне с соседями не везёт (сразу вспомнилась уринолюбивая Ивановна).

— А сегодня, как назло, Варвара Тимофеевна дежурит, она обычно «Богатые тоже плачут» посмотрит, закроется у себя и до утра спит. А что здесь происходит, кто тут ходит — ей до лампочки. Хреновая, я скажу, старушка. Но была передовицей производства, так что за заслуги держат.

Он взглянул на меня и спохватился:

— Ой, заболтался что-то я, время позднее, вставать всем рано.

— Спасибо за помощь, — ещё раз поблагодарила я.

— Да вы, если опять начнут — меня зовите, — велел мужик, — меня Григорием звать. Я живу над вами, в тридцать пятой комнате. Сейчас они уже не вернутся. Дня три-четыре вообще сюда ходить не будут. А потом опять начнут. Так вы сразу зовите, в любое время, а то раз смолчите — потом не отвадишь.

Мужик ушел, а я забаррикадировала дверь, подтянув к ней кровать, легла, и моментально уснула, без сновидений.

Выспалась я, кстати, преотлично. Возможно, потому что умаялась за эти дни и физически, и морально, а, может, и потому, что в комнате было свежо — из оконных щелей дуло.

На окнах ни шторок, ничего не было, поэтому первые лучи мартовского солнышка меня и разбудили. Я сходила, пока все спят, хотела принять душ, но вода была только холодная. Так что помылась по частям, ёжась от холода. Ледяная вода взбодрила.

Я поставила кастрюльку с водой на плиту и вернулась в комнату. Оттащила кровать на место, отыскала закатившиеся финдибоберы и запечалилась, глядя на покорёженную дверь и выбитый замок. Вот сейчас мне на работу, а дверь я даже символически закрыть не смогу. И что делать? Опять опоздаю же.