Баба Люба. Вернуть СССР

Успокоившись за сохранность эмалированного ведра Семёна и старой кофты Любаши, я собралась и пошла на работу. Погода сегодня была из категории «природа шепчет» — мягкий прозрачный воздух, казалось, звенел от жизненных вибраций просыпающейся природы. На деревьях листочки стали проклёвываться всё сильней, начали летать пчёлы, и даже мухи. Грязь на тротуарах окончательно подсохла и идти было хорошо.

Я шла по дороге и смотрела на встречающиеся дома, деревья, светофоры, и думала, что в первую очередь мне предстоит сделать. С Алексеем Петровичем мы договорились, что я выйду на мой старый участок. Кроме того, пока Семён отсутствует, его участок разделить должны были мы с Виталиком. За дополнительную оплату, разумеется.

На территории вверенного мне двора никаких изменений за моё отсутствие не произошло. Зато растаял снег у третьего подъезда и почти исчез у второго, оголив пласты засохшей солёной грязи.

Я схватила метлу от отправилась подметать.

Грязь сильно усохла, почти сцементировалась, и поддавалась с трудом, приходилось сперва подскребать её лопатой, и только затем мести. Дело оказалось отнюдь небыстрым. Что же, сегодня почищу дорожки, а завтра надо брать грабли и выгребать сухую прошлогоднюю листву между деревьями. Потом пожечь. Белить деревья буду уже послезавтра. А сегодня ещё нужно повыносить мусор.

Так, за планированием работ я проворонила важный момент (а, может, из-за того, что спиной стояла ко второму подъезду). Оттуда торжественным ледоколом вышла Элеонора Рудольфовна лично. И, конечно же, с собачонкой.

— Явилась! — недовольным тоном сказала она.

А собачонка ещё и тявкнула на меня мерзким визгливым голосом, так, что захотелось её взять за шкирку и хорошо так встряхнуть. Не люблю таких противных собачонок, хотя собак люблю очень.

— А что это вы, милочка, не с той стороны уборку начали? — грозно принялась вопрошать она.

Я изумилась. Не знала, что есть правильная и неправильная сторона.

Но отвечать что-то было надо.

— Согласно инструкции, — как можно нечленораздельнее буркнула я.

— А что, есть такая инструкция? — изумилась Элеонора Рудольфовна, — я бы ознакомилась.

Я бы тоже, если бы она была, — хотелось сказать мне, но я промолчала и лишь интенсивнее заработала метлой.

— Милочка, я же к вам обращаюсь, — фыркнула Элеонора Рудольфовна, — извольте отвечать, когда спрашивают!

— Только после того, как вы ответите на мой вопрос, — ответила я, продолжая вычищать грязь.

— И какой же у вас ко мне вопрос? — изумилась Элеонора Рудольфовна.

— Жильцы говорят, что вы очень просвещенный человек.

— Это правда, — удовлетворённо констатировала Элеонора Рудольфовна и величественно добавила, — можете задавать свой вопрос.

— Ага. Хорошо. Тогда объясните-ка мне, бедной необразованной дворничихе: почему супралапсарианский партикуляризм не соответствует библейской сотериологической доктрине, а?

Элеонора Рудольфовна подавилась невысказанной фразой, фыркнула и, подхватив собачонку на руки, поспешно ретировалась с поля боя.

А я неспешно продолжила чистить грязь. И работала спокойно и равномерно до самого обеда.

Вопрос с Виталиком Н. оставался открытым. Судя по всему, жить ему на лесоповале остаются считанные месяцы. И вскоре любящие сердца, согласно его планам, должны воссоединиться.

Мои же планы несколько отличались. И места в них Виталику Н. совершенно не было.

Поэтому я, пользуясь тем, что у меня обеденный перерыв и сам обед ограничивается традиционной косичкой с кефиром, отправилась к Семёну в дворницкую, чтобы написать Любашиному возлюбленному достойный ответ.

Я долго думала, и так, и сяк, перебирая варианты ответа.

Если напишу, мол, прости-прощай-разлюбила — он всё равно приедет, будет заваливать усохшими букетиками, сорванными на соседней клумбе, и умолять подумать и возродить отношения, ведь он прекрасно понимает, что Люба — стабильный источник денег.

Так что этот вариант отпадает.

Ещё можно было написать, мол, муж всё узнал, ругался, прости-прощай, не могу, не буду и бла-бла-бла. Но, я уверена, Виталик на зоне давно приобрёл опыт решать вопросы силовыми методами, поэтому он всё равно припрётся и тут уже заодно может пострадать и любашин муж. Который хоть ещё и тот придурок, но стравливать его с зэком — негуманно.

Ну и что же мне делать?

Я вскочила и прошлась по комнате. Мысли мелькали в голове калейдоскопом, что я не успевала их вылавливать.

Наконец, торжествующая улыбка озарила моё лицо — пришло понимание, как правильно поступить.

Единственно верный ответ.

Я торопливо села за стол и написала:

' Дорогой мой и любимый Виталик! Моё солнышко и лучик света! Жду тебя очень сильно. Не могу дождаться. Как подумаю, как нам будет хорошо вместе, когда ты приедешь ко мне, — так вся аж томлюсь в ожидании.