Багровая полночь. Слухач. Начало истории

То, что там ждет организованная засада, я даже не сомневался. Уж очень много шума возникло за последние дни вокруг моей персоны. Поэтому я сразу перешел в нападение, как только Сергей открыл дверь, показавшись в проеме в полосатой майке и шортах. Свалив его одним точным ударом в челюсть, я прошел вовнутрь и дальше события понеслись по произвольному, но очевидному сценарию.

Меня хотели взять живым и в этом не приходилось сомневаться. Люди в штатском и камуфляжном обмундировании заполонили узкий коридорчик. Не рассчитывая на серьезное сопротивление, они просчитались в моих способностях и теперь были наказаны появившимся в моих руках мачете. Глупый приказ. Никогда его не исполнял, пока не выводил противника из игры. Сломанная рука или нога, простреленное плечо или колено — дело поправимое и недолговременное. Как говорится «до свадьбы заживет». Зато с такими увечьями можно брать любого преступника «тепленьким». И сдачи не даст, и ты не запыхаешься по его скручиванию.

Здесь же разыгралось Бородинская баталия. По долгу службы мне часто приходилось пользоваться холодным оружием, но предпочитал я все же огнестрельное. В данной ситуации выбирать не приходилось. Мне пришлось изрядно повозиться. Но полиция и даже нацгвардия — это не спецназ. У них нет той подготовки, который каждый должен пройти чтобы удостоиться права быть зачисленным в отряд специального назначения. Мне с братом повезло, а вот всем этим, кто сейчас в неестественных позах валялся по всей квартире — нет.

Сергея — иуду и предателя я оставил на последок и не важно, он ли вызвал все это сборище народа или просто они меня уже вычислили и прислали группу захвата. Не важно. Главное, хозяин квартиры их пустил, а меня не предупредил. В тюремных кругах за такое — пером по шее, но мы же цивилизованные люди. Отрезанного уха с него хватило, чтобы мужчина ползал на коленях и скулил как собака.

Специально позвонив с его телефона отцу, я предполагал, что за загородным домом семьи уже установлено видеонаблюдение и прослушка. Чтобы не палиться самому, пусть все думают, будто Сергей со мной заодно и по моей просьбе передает Игнату послание. Я от этого только в плюсе, а вот у ползающего на коленях мужчины, явно возникнут крупные неприятности. Да мне плевать. Не хотел идти на контакт — вот и результат — пусть ищет часть своего тела в помойке. Если и дальше будет противиться — нос отрежем, палец, руку, ногу… да мало ли что еще. У человека, как оказалась, много всего лишнего. Вот и пусть пеняет потом сам на себя.

Я вытер окровавленное мачете о форму лежащего вниз лицом полицейского и спрятал оружие на свое место под куртку. Вторым же клинком я дотронулся до щеки Сергея и больно надавив, заставив сесть и посмотреть на меня.

В широко раскрытых глазах читался такой неподдельный ужас, что просто жалко было смотреть на представителя мужского рода. Мать мне всегда говорила: «Если ты грешен — терпи наказание, если нет — доказывай свою правоту вплоть до содранных кулаков и разбитого носа». Я запомнил эти слова на всю жизнь. Здесь же не наблюдалось ни одного ни другого — тупая покорность и страх, мертвой хваткой сдавливающий все внутренние органы и не желающий покидать бренное тело.

— Твой ответ оказался неверным, друг, — перекинув мачете на плечо и встав в межкомнатном проеме, спокойно сообщил я. — У тебя было время подумать еще раз, более осмысленно, пока я совершал один важный звонок. Ну так что, будет нужный ответ или дальше продолжишь водить за нос?

Кровь обильно текла оттуда, где недавно находилось ухо. Мужчина кое-как пытался прикрыть это место ладонью, но остановить ее никак не мог.

— Я ничего не делал и не знаю. Отпустите меня!

— Обычно, в таких ситуациях говорят, что две руки — это роскошь, — смерив его холодным взглядом, проговорил я, — но у тебя опять есть выбор: либо сказать правду, либо лишиться той части тела, которая не нужна.

Опустив мачете на его предплечье, я слегка похлопал по руке, наглядно демонстрируя, чего он лишится, если даст неправильный ответ. Сергей завизжал и стал отползать назад, но уперся в распростертого на полу гвардейца и захрипев, заскользил по ламинату коленями.

— Я не виноват. Меня заставили.

— Кто?

— Ювеналы. Решалась моя судьба: либо свобода, либо колючая проволока. Я, естественно, выбрал свободу. Меня подселили в соседнюю с вашей квартиру, чтобы я все выведывал, пронюхивал и докладывал в компетентные органы. В итоге я заложил твоих детей и жену. За малышками приехали: ювенальная юстиция, участковый и нацгвардейцы. Детей отобрали, жена, не выдержав всего совершила суицид, а мне, в знак расположенности властей, перешла квартира в безвременное пользование без права дарения либо завещания. Мне действительно очень жаль Марину, но выхода не было. Я спасал свою шкуру!

— Вот значит как все обстояло на самом деле.

Замахнувшись, для очередного удара, мужчина выставил вперед руку и закрыл глаза. Оружие со свистом разрезало воздух и вонзилось в ламинат.

— Живи, гад! Но знай, что когда-нибудь я приду за тобой и верну весь причитающийся мне долг.