Она вернулась в Агур под вечер, когда закат обагрил снега на сопках. Не успела упряжка подъехать к больнице, Ольга спрыгнула с нарты, взбежала на крыльцо, тихо, чтобы никто не слышал, открыла дверь и прошла к себе в комнату. Только она положила на стол куст омелы, в глаза ей бросилась лежавшая под пепельницей записка.
"Спасибо Вам за все, дорогой доктор! Чувствую себя отлично. От всей души желаю Вам счастья в жизни. Если еще не уеду на ясеневые разработки, то непременно позвоню Вам из Мая-Дату. Еще раз спасибо. Ваш непослушный больной Ю. Полозов".
"Сбежал! - подумала Ольга. - Что-то у них тут случилось с Медведевым!"
В эту минуту вошла Ефросинья Ивановна. Вид у нее был грустный, виноватый.
- Где больной? - строго спросила Ольга.
Фрося зябко повела плечами, переступила с ноги на ногу и залепетала:
- Попутная машина была, он и уехал...
- А где были вы, Ефросинья Ивановна? Почему отпустили больного? Наверно, и перевязки ему не сделали?
- Утречком сделала, - сказала Фрося. - Как ты, мамка уехала, он какой-то другой стал. Папиросы утром купила ему, так он до вечера всю пачку выкурил. Я ругаю его, а он все курит. Лучше бы ты, мамочка, не уезжала.
Ольга вспылила:
- Новое дело! Выходит, я не должна ехать на срочные вызовы, а сидеть в палате и стеречь больных! А вы здесь зачем?
- Так ведь не видела я, как он уехал. Хватилась, а его уже нету...
- Вот я и говорю, что надо лучше смотреть за больными. Простите, но я вынуждена поставить вам за это на вид.
Сестра обиженно отвернулась.
- Не надо, милая, обижаться. Но я прошу вас, чтобы в будущем это не повторялось! - И, передавая ей куст омелы, попросила: - Поставьте, пожалуйста, омелу в палате на столе. Здесь у меня для нее места не хватит.
Ефросинья Ивановна небрежно схватила зеленый куст и выбежала в прихожую.
Ольга постояла, грустным взглядом окинула комнату и вдруг почувствовала себя такой обиженной и одинокой, что кинулась на кушетку, зарылась лицом в подушку и заплакала.
Из дежурки донесся сердитый голос Фроси:
- Я и осталась виноватая. Он сбежал, а я виноватая. Что? Устала с дороги, спит! Да тише ты, не кричи, пожалуйста! Новое дело, он сбежал, а я виноватая! Ладно тебе, ладно тебе! - уже более сдержанно сказала она. - А позвать не могу, устала она с дороги.
- Ефросинья Ивановна, кто это звонит? - спросила Ольга и, не дождавшись ответа, подошла к телефону: - Доктор Ургалова слушает!
- Простите меня, доктор, если бы не попутная машина... - начал сбивчиво объяснять Полозов. - Если хотите, я сегодня же вернусь в больницу...
- Как вы себя чувствуете? - спросила Ольга, стараясь сохранить спокойствие.
- По-моему, хорошо.
- Тогда незачем приезжать, здоровым людям в больнице делать нечего.
- Ведь я не оформил больничный...
- Оформим без вас и вышлем по почте.
Тут разговор прервал голос телефонистки: "Агур, выключаю! Мая-Дату, будете говорить по срочному с Хабаровском! Хабаровск, говорите!"
Ольга постояла с трубкой в руке, потом бросила ее на рычаг и пошла к себе. Следом за ней шла Фрося. Она все еще не могла забыть обиду и сердито повторяла:
- Он сбежал, а я виноватая!
- Ладно вам, перестаньте! - раздраженно сказала Ольга. - Сбежал значит, здоров!
- Пускай здоровый, а я невиноватая!
- Голубушка, умоляю, хватит! - И, помолчав, спросила более спокойно, решив выяснить все до конца: - Может, они поспорили с Николаем Ивановичем?
- Нет, однако, не спорили. Николай Иванович за тобой сразу уехал. А когда Юрий Савельевич остался один, он какой-то другой сделался. Я ему ужин принесла, он кушать не стал. Все ходил, курил. А когда к ночи пурга разыгралась, он мне прямо скандал учинил: "Вот увидите, Фросечка, ее пурга заметет". Я ему тоже не смолчала: "Ложись, спи, с нашим Евлампием ей в пургу не будет страшно!" Еле, мамка, успокоила его. Все равно спать не ложился, стоял у окна, смотрел, ждал, пока пурга кончится. А я ему опять: "Ничего, Юрий Савельевич, такое наше врачебное дело. Когда к больному вызов есть, надо ехать: хоть пурга, хоть ливень, хоть что - все одинаково". А он свое: "Я этого от вас, Фрося Ивановна, не ожидал!" Как будто я и за пургу виноватая.
- Ну ладно, Фросечка, идите домой. Вы за эти дни, наверно, очень устали.
- Пойду, однако, а то я трое суток дома не была, надо плиту истопить...
4