Байки из зоны 51

Венера просто сидела передо мной, все еще слабая от прошедшей болезни, и молча смотрела в стол. Я пытался поднять градус разговора, а она просто взяла и стянула с головы парик, объяснив, что ей стало вдруг жарко. А дальше продолжила сидеть безмолвно, бросив взгляд сквозь гладь стола. Я лет десять не видел ее без парика, с гладкой, сияющей под лампами кожей, вместо привычных волос. Как и не мог толком продолжать разговор, поняв, что она имеет ввиду. Но все же, что-то следовало предпринять.

– Венера, пожалуйста, мы должны помочь друг другу, дружок! – смягчил я свой голос. – Сейчас вновь наступили тяжелые времена для нас обоих, и я бы очень хотел, чтобы мы помогли друг другу. Ты поддержишь меня?

– Да, папочка.

– Ты пойдешь ко мне на встречу, чтобы мы вместе все уладили?

– Конечно же, папочка!

– Я знаю, то, что произошедшее, вовсе не твоя вина. Но мне нужно знать, как тебе помочь, как помочь нам. Разве это не логично?

– Ты не поймешь. Я знаю! Я и сама ничего не понимаю.

– Я попробую. Ты мне всегда можешь доверять. Я тебя никому-никому не отдам. Ты не согласишься исповедоваться? Мне очень важно, чтобы это было в церкви. Поверь, я знаю что говорю.

– Хорошо папочка. И пусть этот кошмар побыстрее закончится.

– Спасибо доченька, мы с тобой все переживем дружочек.

– Я надеюсь, очень надеюсь…

Глава 9

Венера сдержала свое слово и три дня спустя мы шли с ней в церковь, где я и служил, но где она ни разу бывала. Я же всю дорогу не спускал с нее глаз, стараясь увидеть проблески борьбы темных сил. То, как они отреагируют на ее явление в святом храме. Но ничто не смутило ее спокойствия. Мало того, ее живо заинтересовала роспись на стенах и потолке святилища, а также непривычные предметы и внутреннее убранство.

Я пригласил ее в исповедальню, предварительно разъяснив как должно происходить таинство, но она, окинув взглядом маленькое темное помещение, предложила все рассказать за чашкой чая. Я согласился, посчитав, что так ей будет привычней.

Вначале она призналась, что все ее нутро вот уже много лет ласкает отнюдь не добрый огонек за то, что раз за разом происходит вокруг нее. И конечно же, всю вину она полностью взяла на себя. Начиная с последнего голубя, что пачками гибли вокруг нашего дома (одному из них удалась довольно успешная бомбардировка), и заканчивая последним случаем с классом, где в итоге погибло пять человек, а еще несколько до сих пор оставались в больнице. И все потому, что она упускала свой разум из под контроля и поддавалась мгновенным вспышкам всеобъемлющей озлобленности, гнева. Желала обидчику скорой смерти.

Разумеется, она не хотела, чтобы люди болели или умирали по ее задумке. Но когда ее оскорбляли, издевались или просто несправедливо высмеивали, то будто какая-то масса раскалялась внутри нее, разрывалась до вселенских масштабов, затмевая разум. И Венера невольно желала погибели своим обидчикам, на пике своего эмоциональной агонии, как загнанное животное, окружившей его стае ликующих гиен.

Естественно, через несколько минут все проходило, она успокаивалась, размысливала свои нелепые настроения-выскочки и все становилось на круги своя. О тех пожеланиях другим людям, она конечно же сожалела. Ведь разумом-то понимала, что глупо раздражаться на невежд, тем более за такие мелочи.

Притом, ей как никому другому были понятны истинные мотивы ее обидчиков, словно она рассуждала о примитивных животных. Но все-таки та ее часть, что была пророщена через простое человеческое воспитание, через обычное подражание, жило иногда своей, совершенно неподдающейся смыслу жизнью.

Обижайся, когда обижают. Желай зла врагам своим. Ударили, – ответь немедля, оскорбили, – используй свой разум, чтобы ответное оскорбление как следует пощупало яйцеклетки обидчика. Вот чему зачастую учит человеческое общество, и вот от чего всеми силами пыталась избавиться Венера.

Каждый отдельный случай она описала в тончайших подробностях, каждое происшествие имело логическую нить, крепко связывающую событие и причину. О многом, что мне пришлось услышать, я прежде вообще не знал, ни сном не духом. Например, о том, как гибли люди во многих других случаях, которые я просто не связал с ней, но происходившие лишь по велению мысли моей дочери.

Десятки! Представляете себе! Десятки людей погибли, против тех жалких единиц, что я перечислил до настоящей минуты. Кто-то грубо толкнул ее в парке, кто-то облил ее грязью из лужи, проезжая на своей машине после дождя. Кто-то жестоко обращался с посторонней женщиной, а она не знала как поступить в такой ситуации. И много-много прочих, закончившихся в итоге чьей-то гибелью.

Я слушал ее признания и просто кожей ощущал величайших холод, обволакивавший мою душу. Я стал белее горного снега, когда все услышал. И да, действительно, многие события связались в единый кровавый клубок, ведь я отпевал большинство ее жертв, павших без каких-либо видимых причин.