Байки старого боцмана

Киреев чинно проследовал в каюту старшего механика, вынул из папки блокнот и начал зачитывать длинный перечень недостатков, выявленных им при осмотре котла неделю назад. Еще в студенческой самодеятельности Киреев слыл хорошим чтецом, и теперь, голосом Левитана, декламировал скудные словосочетания технических терминов. Обычно старшие механики выдерживали не более десяти минут художественного чтения, после чего в их телах начиналось сердцебиение, судорожное подергивание конечностей и многие другие метаморфозы, приводящие к полному моральному параличу.

Но в этот раз ничего подобного не происходило. Петрович слушал молча. Все, о чем говорил инспектор, он отлично знал и мог сам расширить список неполадок как минимум вдвое. Петрович не возражал и не спорил.

Инспектор понимал, что диалог не состоялся, но остановиться не мог. Его творческая натура требовала завершения годами отрепетированного номера, который в силу полного отсутствия противодействия со стороны Петровича, не находил кульминации. Словесный поток мог иссякнуть лишь в случае безвременной кончины оратора…

Когда, казалось, пути к спасению не существует, раздался стук в дверь. Обычно в дверь стучат, когда хотят убедиться в двух вещах. Во-первых, есть ли дома хозяин. Во-вторых, насколько сильно его стремление к общению. Ни в чем убеждаться входящий не собирался, и дверь открылась одновременно со стуком. Наши герои сразу ощутили всю полноту запахов, исходящих от огромной сковороды жареной картошки.

Ломтики сала нежно шкварчали в золотистых конфетти репчатого лука и выглядывали из-за тонких солнечных долек хорошо прожаренной картошки так соблазнительно, что ноздри присутствующих самопроизвольно завибрировали, вбирая в себя пьянящий аромат щедрых даров украинской степи.

Сковорода обладала загадочной силой гравитации, которая настолько притягивала к себе внимание присутствующих, что все их дальнейшие действия стали носить странный неосознанный характер. Даже принесший сковороду второй механик на время забыл о своем недуге, но процесс слюнообразования протекал столь обильно, что болезнь резко обострилась, и страдалец незаметно исчез за дверью. Стук двери гальюна известил о его возвращении на койку для продолжения курса лечения.

Всем людям присущи маленькие слабости. Один собирает спички, другой – зажигалки, третий, напротив, – выносит детей и животных из горящих и тлеющих зданий. Человек крупного телосложения не разменивается – его слабость, пусть даже единственная, настолько незаметна, что порой он сам об этом не догадывается. При этом она прямо пропорциональна габаритам владельца и всегда проявляется, как поется в песне: «…когда ее совсем не ждешь…».

Слабость у Киреева тоже была. Как железо съедает ржавчина, так и жареная картошка на сале всю жизнь поедала Железного. Морально. Физически, конечно же, все было наоборот, чему служил подтверждением мощный торс Киреева. Говорят, с помощью своего живота он даже задержал сильно вооруженного и чрезвычайно опасного рецидивиста. Тот полгода безуспешно преследовался милицией, и только мимолетное знакомство с Железным, случайный толчок его живота положили конец правовому беспределу. В результате бандит оказался в тюремной больнице, а Киреев на доске почета.

О том, что Киреев боготворит жареную картошку с салом, знала жена и несколько сокурсников по ленинградской мореходке. Но это было так давно, что вряд ли стоит нашего внимания.

Вернемся к сковороде. Трудами Железного и потугами Петровича она неожиданно опустела. До неприличия голое дно в сочетании с предательски пустой бутылкой водки не радовали глаз и вносили в умы присутствующих безудержную тоску. Тревожную тишину нарушил стук в дверь. Судя по бесцеремонности вошедшего, второй механик испытывал временную эйфорию.

– Добавка требуется? – спросил он и поставил на стол новую сковороду.

Будучи человеком воспитанным, Киреев пытался отказаться. Но что-то глубоко внутри его организма резко воспротивилось этому случайному порыву. Мысль о том, что предложенное блюдо так и не будет окончательно распробовано, привело его в шок, рука сама потянулась к вилке…

Не досмотрев продолжения спектакля, второй механик поспешил ретироваться на прежнюю диспозицию – знакомый стук невидимой двери подтвердил, что боец достиг родного окопа.

Не произнеся ни слова, инспектор и Петрович подвергли тотальному уничтожению еще три сковороды. Водкой они тоже не брезговали. Лишь когда сало стало предметом воспоминаний, а запасы картошки сильно оскудели, Киреев почувствовал крайнюю необходимость произвести внутренний осмотр котла.

Странная компания спустилась в котельное отделение. Первым шествовал живот инспектора Регистра. Чуть сзади, независимо от живота, передвигался сам инспектор. Замыкал шествие тощий долговязый механик.

Железный нетвердо шел к цели. Увитый трубами, патрубками, вентилями и прочей арматурой, котел блестел свежевыкрашенной наружностью и даже не стремился к такому настойчивому вниманию инспектора. Крышка люка была заблаговременно снята, и проверяющее тело исчезло в чреве котла.