Баламутки

Отужинав, мы отправились домой. Признаться, меня уже тянуло в сон, да и ноги гудели будь здоров. Я несколько раз с трудом сдержала зевок и пообещала себе лечь спать сразу, как почищу зубы и сполосну ноги. Никаких больше разговоров! Никаких дел.

Однако у гостиницы меня ждал сюрприз.

– Алевтина! Алевтина! – на всю улицу вопил смутно знакомый голос. – Персик мой, я знаю, что ты здесь!

– Ненормальный какой-то! – буркнула я недоуменно, а потом застыла, как вкопанная.

– Что случилось? – удивился Максим.

– Кажется, ногу подвернула, – соврала я, хотя случилось совсем другое: мне вдруг вспомнилось, откуда я знаю этот мужской голос. Это же Ашот! И, кажется, ищет он как раз меня, ведь я соврала, что меня зовут Алевтина.

Максим присел на корточки и аккуратно коснулся моей щиколотки:

– Где больно?

– А? – растерялась я.

– Какую ногу ты подвернула?

– Левую. Хотя нет, постой… Правую.

Когда я нервничаю, у меня частенько проблемы с принятием решения.

– Да ты не волнуйся, – добавила я, немного подумав, – у меня уже почти все прошло. Сейчас немного постою, и сможем идти дальше.

Максим искоса глянул на мое лицо, после чего сразу начал разминать мою правую ступню, это оказалось довольно приятно, потому сопротивляться я не стала.

– Алевтина! Жемчужина моего сердца! Спустись ко мне! Я хочу осыпать тебя цветами. Я хочу катать тебя на кабриолете, да?

– Говорю вам: нет у нас никакой Алевтины! – донесся со двора разъяренный голос хозяйки. – Нет!

Ашот и не подумал отступить:

– Алевтина! Алевтина!

– Максим, а давай еще немного погуляем, а? – предложила я чуть более нервно, чем требовалось.

Мой спутник с трудом поднялся на ноги и схватился за спину:

– Ох! Как-то я не уверен…

– Да ладно тебе! – разозлилась я. – Пойдем! Хоть жирок растрясем.

– Извини, Ниночка, но у меня, кажется, ноги устали, – замямлил муженек, пряча наполнившиеся болью глаза.

Внутри меня все сжалось. Неужели встречи с Ашотом не избежать? Моя нервная система к такому точно не готова, да и Маша во дворе ошивается: представляю, какие сплетни обо мне она завтра разнесет по району.

Я вздохнула. Ничего не попишешь, надо переходить к тяжелой артиллерии. Взяв Максима под руку, я взволнованно зашептала:

– Просто я тут подумала… А почему бы нам все же не искупаться? Голышом. Ведь сколько нам осталось до старости? Самую малость. Если сегодня не совершать безумства, на смертном одре и вспомнить нечего будет.

Максим опять покраснел (мы стояли у фонаря, потому мне было отчетливо видно лицо драгоценного «супруга»).

– Ну? – поторопила я. – Идем?

Изумление пошло ему на пользу: боль в спине явно притупилась, да и сил прибавилось.

– Пойдем, – кивнул Максим и уверенно потащил меня в сторону моря.

* * *

На том участке пляжа, куда меня привел Максим, было не видно не зги. Место и правда оказалось глухим: ни домишки поблизости, ни фонарика. Да и звуков никаких сюда не долетало – только шум моря, да хруст камней под ногами. На мгновение мне даже стало жутковато, но что делать? Назвался груздем – полезай в кузов! Я быстро разделась до лифчика и трусов и, не дав себе передумать, забежала в воду. Вскоре ко мне присоединился Максим, тоже далеко не нагишом: в трусах и майке. И правильно: нечего смущать благовоспитанную женщину.

Мы проплыли метров двадцать вдоль берега. Вода была прекрасная: теплая, шелковая, ласковая, как наша почтальонка. А еще она пахла арбузом, который намазали йодом. Этот запах… Он мгновенно запустил череду приятных воспоминаний о моей первой встрече с морем. Мне тогда было шесть лет. Я приехала на побережье с родителями, и все вокруг казалось настоящим чудом. В то лето у меня, правда, случилось кишечное расстройство, и вторую половину родительского отпуска я провела в инфекционке, но первая часть морских каникул была прекрасна. О да! Она питала мои сны класса до седьмого.

– Ты довольна, Ниночка? – крикнул Максим, поднимая такой сонм брызг, словно собрался тонуть.

– Довольна! – буркнула я, и в ту же секунду меня вдруг охватила паника. Какого черта мы творим? Два идиота! Не иначе в местный воздух что-то подмешивают. Я почему-то испугалась, что меня прямо сейчас унесет в открытое море каким-нибудь подводным течением. Бедные мои родственники! Каково им будет забирать из морга мое опухшее тельце в одних трусах? Наверное, зять умрет со стыда, а внуки будут стесняться меня до самой пенсии.

Безмятежности не осталось и следа. Я быстро доплыла до берега и выскочила из воды.

– Что случилось? – прокричал Максим, отплевавшись от очередной волны, накрывшей его с головой.

– Вылезай! – приказала я тоном, не терпящим возражений.

– Да что не так-то?

– Вылезай!

Он словно нехотя подплыл ко мне:

– Тебя что-то напугало?

– Вовсе нет. Просто вода холодная. Мне как-то не улыбается лечить тебя еще и от простуды.

– А, по-моему, отличная вода! – он поднял еще один фонтан брызг.

– Что ж! Хочешь угробить здоровье – гробь, а я иду домой, – буркнула я и для пущей убедительности развернулась и отошла от кромки моря на пару шагов.

Это подействовало. Чертыхаясь, Максим выбрался на берег:

– Какая же ты все-таки непостоянная: то хочу купаться, то не хочу…