Балаустион

Павсаний лежал на широкой кровати с высокой резной спинкой у изголовья и низкой, со столбиками для балдахина, – в ногах. Размеры кровати только подчеркивали невероятную худобу старика, а белоснежные простыни подчеркивали болезненную желтизну его кожи. Царя практически невозможно было узнать, даже по сравнению с тем человеком, которым он был еще два года назад. Над одеялом выступали только голова и верхняя часть туловища, но этого было достаточно, чтобы увидеть, как он сдал. Пергаментная кожа, обтянувшая лысеющий череп, глубокие и темные впадины глаз, тонкая шея, синие костлявые кисти рук… Государь Спарты Павсаний Эврипонтид выглядел немногим лучше мертвеца. Но он был еще жив, что и доказал, произнеся громким и звонким – прежним – голосом:

– Сын, приветствую тебя. Здравствуйте и вы, орлы!

Последнее относилось к заглядывавшим в проем двери «спутникам». Теперь им пришлось, хочешь – не хочешь, войти и отдать царю положенный воинский салют-приветствие. В спальне сразу стало тесно. Комната была небольшая, но комфортная: высокое узкое окно, дающее много света, обитые деревом панели, в дальнем углу дверь уборной, из которой доносился мерный плеск водопровода.

– Галиарт, рад тебя видеть, – молвил Павсаний, глядя на афинянина. – Как тебе новая служба?

«Эпименид донес», – догадался Галиарт и гаркнул:

– В порядке. Рад служить, государь!

– Служи так, чтобы сын мой был рад, – колючий взгляд старого царя переместился на стоявшего рядом с Галиартом Тисамена. – А ты, черныш? В юности ты хвастал, что будешь номаргом, когда вырастешь. Я слыхал, твой закадычный друг Антикрат уже в Священной Море, чего же ты ждешь?

– Попасть в Мору все так же непросто, государь, – понурился Тисамен. Все знали, как гнетут его честолюбие успехи Антикрата.

– Мне твои оправдания не нужны. Попробуй начать с того, чтобы на следующем состязании в честь Ареса Воителя стать победителем в гопломахии! Увидишь – Эврилеонт сам предложит тебе черный плащ!

– Есть стать победителем, государь! – рявкнул Тисамен. Его смуглые щеки пылали алым румянцем.

– А ты, рыжий баламут? – царь уже переключился на Феникса. – Все так же лоботрясничаешь и зубоскалишь? Пожалуй, тебя исправит только женитьба. Хм, вот чем я займусь в первую очередь, когда вернусь в Спарту – найду тебе хорошую девицу и как следует погуляю на свадьбе. Что, Бессмертный, пригласишь царя на торжество?

«Бессмертный» было старое, еще детское прозвище Феникса.

– Я, государь? – перепугался он. – Я… это… мне еще рано жениться…

– А когда ж пора? – усмехнулся бледными губами Павсаний.

– Ну-у… когда стану… э… полемархом, например.

– До этого момента, пожалуй, не только я не доживу, но и никто из присутствующих, хе-хе…

Кто мог тогда предположить, что уже через четыре года Феникс будет командовать армиями из десятков тысяч человек, и иметь в подчинении полемархов, некоторые из которых были вдвое старше него. А еще некоторое время спустя рыжий сквернослов стал правителем обширнейшей области, целой страны, с населением в без малого миллион человек.

– Ион, великий историк! – улыбнулся царь последнему из прибывших с Пирром «спутников». – Ты еще не забросил свою писанину?

– Как можно, мой государь? – воскликнул Ион. – Сейчас, когда история творится на моих глазах! Каждый день добавляет мне работы – хватило бы сил описать.

– Позволишь почитать? Любопытно узнать, как видятся события молодому поколению…

– Почту за честь, государь! – коротко поклонился Ион.

– Клянусь богами, отец! – воскликнул Пирр. – Когда же до меня дойдет очередь?

– Уже дошла, – раскрыл объятия Павсаний Эврипонтид. – Как я ждал тебя, сын!

«Голосование сие прошло, как и ожидалось, безо всяких препон и неожиданностей. Геронт Мелампод, с высокими полномочиями из Лакедемона прибывший, принял голос царя Павсания Эврипонтида, за отмену своего приговора решение принявшего. Эврипонтиды пребывали в ликовании великом и проводили время, строя планы на будущее. Никто не ведал, что черная беда уже спешит, незваная гостья.

Несчастье случилось в день четвертый после прибытия на остров геронта Мелампода и царевича Пирра. В день сей геронт должен был отбыть в Спарту, везя герусии решение царя-Эврипонтида…»

Ион Лакедемонянин «Сочинения» (I, 23, 11).

Утренние лучи весело играли в витраже окна приемной, пронзали невидимое облако висящих в воздухе пылинок, опадали на пол разноцветной мозаикой.