Балаустион

Картина, открывшаяся их взорам, была поистине жуткой. Царь Павсаний лежал поперек кровати, скомкав простыни скрюченными пальцами рук. Его глаза, подернувшиеся пленкой, безжизненно глядели в потолок, рот был искривлен в беззвучном крике. Хитон спереди был мокрым от крови, натекшей от торчавшей в области сердца рукояти кинжала. Пирр, бессильно уронив руки, стоял на коленях у кровати и бессмысленно тряс головой. Его лицо было пунцовым, по щекам струились слезы, из открытого рта вылетали хриплые вздохи.

Ворвавшись в спальню, номарги и «спутники», шевеля обнаженными клинками, лихорадочно оглядывались вокруг, ища злодеев. Иамид бросился в угол и вышиб ногой дверь уборной. Но, кроме Эврипонтидов, в помещении никого не было.

– Врача сюда! – закричал Галиарт, с ужасом глядя на окровавленного царя. – Быть может, еще не поздно…

Гиппагрет, подскочив к царю, приложил руку к его шее.

– Государь мертв, – сиплым голосом произнес он.

– Боги всеблагие! – выдохнул Ион, уставившись на торчавший из груди царя кинжал. Галиарт покрылся гусиной кожей: это был кинжал царевича! Тот самый, с рукоятью в виде оскалившегося вепря, подаренный Павсанием сыну в день, когда их осудили на изгнание.

Иамид тоже заметил это: кинжал был приметным, царевич очень им дорожил и всегда носил при себе.

– Ты-ы-ы! – зарычал номарг, бросившись к Пирру. Подняв за грудки, великан затряс царевича, как соломенную куклу. – Мерзавец! Сме-ерть!

Отшвырнув молодого Эврипонтида, гиппагрет схватился за меч. Его глаза дико вращались. Переглянувшись, Галиарт и Ион одновременно повисли у него на руках. Тисамен встал перед откинувшимся на стену Пирром, заслонив его от других номаргов, продолжавших втекать в спальню.

– Прочь! – Иамид тряхнул плечами и Галиарт с Ионом отлетели от него, как котята. Но на ногах удержались и встали по обе стороны Тисамена, стиснув зубы и обнажив мечи. Номарги, повинуясь бешеному взгляду Иамида, двинулись на них.

– Что ты творишь, гиппагрет? – заорал Галиарт, почувствовав, как по спине липким ручейком потек страх. – Ты что, спятил? Неужели ты думаешь, что это царевич убил отца?

– А кто еще? – проскрежетал лохаг номаргов. – Здесь больше никого нет!

– Проклятье, убийца мог сбежать через тайный ход! – не сдавался Галиарт. – Их тут может быть десяток.

– Это – его

кинжал, – кривой палец номарга ткнул в сторону мертвого тела. – Ты хочешь сказать, что некий убийца отнял у него оружие, заколол царя и убежал, так что ли?

– Не знаю, – растерялся Галиарт. – Но в этом нужно разобраться…

– Командир, скажи ты им… – обернулся Тисамен к царевичу.

Но Пирр только хрипел, мотал головой и царапал пальцами пол, пытаясь подняться.

– Прикидывается, пес! – рявкнул Иамид. – Корчит из себя сумасшедшего. Думает, это сойдет ему с рук… Ну нет! С дороги, сопляки! Убью!

Гиппагрет снова шагнул вперед, потрясая загнутой лакедемонской махайрой. Остальные номарги, шесть или семь человек, хмурясь, последовали за командиром. «Спутники» побледнели, сомкнулись плечо к плечу, выставили клинки.

– Пока мы живы, ты его не коснешься! – прошипел Галиарт, сжав зубы, чтобы не клацать ими от страха. Умирать отчаянно не хотелось.

Иамид продолжал медленно наступать. В его глазах была смерть.

– Стой, гиппагрет! – раздался голос от двери.

В комнату, уже и без того забитую людьми, протиснулся Эпименид.

– Великие боги! – простонал он, глянув в сторону распластавшегося на кровати мертвого тела. – Так это правда!

– Молодой Эврипонтид убил государя, – прогавкал Иамид. – Убил отца… негодяй. И обесчестил нас всех, доверивших ему, позволивших войти к царю…

Распалив себя этими словами, номарг прыгнул вперед, замахнувшись своей страшной махайрой. Галиарт с Тисаменом синхронно блокировали, и Тисамена силой удара повалило на пол, но Галиарт устоял, едва не выронив меча.

– Остановись, гиппагрет! – воскликнул Эпименид. – Оставь их!

– Кто ты такой, чтобы приказывать мне? – огрызнулся номарг, нанося сокрушительную серию из трех ударов. Стесненные ограниченным пространством Ион и Галиарт парировали ее каким-то чудом, а Тисамен, потемнев лицом, прямо с пола сделал решительный выпад. Иамиду пришлось отскочить, чтобы не получить клинок в живот.

– Остановитесь, заклинаю вас всеми богами! Иамид, сын Пройкила! Не совершай ужасной ошибки, пощади этих несчастных юношей, они-то ни в чем не виноваты!

Великан тяжело дышал, не говоря ни слова и не сводя взгляда с корчившегося у стены Пирра. «Спутники» напряженно сторожили каждое его движение, номарги теснились сзади, не имея возможности подойти.

– Перед эфорами и царем ты давал клятву повиноваться мне! – Эпименид растолкал номаргов, встал перед гиппагретом, воинственно глядя на него снизу вверх. – Или ты позабыл об этом?

Иамид стиснул челюсти, побледнел, но все же сдержал себя и резким движением загнал махайру в ножны.

– Подчиняюсь! – похоже, безумие отступило.

Галиарт сдержанно выдохнул. Руки тряслись от недавнего чрезмерного усилия – как ему удалось выдержать тот последний рубящий удар? – на мече осталась зазубрина шириной с ноготь большого пальца.