Читаем Баллады полностью

Пал Приамов град[41] священный; Грудой пепла стал Пергам;[42]И, победой насыщенны, К острогрудым кораблям Собрались эллены — тризну В честь минувшего свершить И в желанную отчизну, К берегам Эллады плыть.Пойте, пойте гимн согласный: Корабли обращены От враждебной стороны К нашей Греции прекрасной.Брегом шла толпа густая Илионских дев и жен: Из отеческого края Их вели в далекий плен. И с победной песнью дикой Их сливался тихий стон По тебе, святой, великий, Невозвратный Илион.[43]Вы, родные хо́лмы, нивы, Нам вас боле не видать; Будем в рабстве увядать… О, сколь мертвые счастливы!И с предведеньем во взгляде Жертву сам Калхас[44] заклал: Грады зиждущей Палладе[45] И губящей (он воззвал), Буреносцу Посидону, Воздымателю валов, И носящему Горгону[46]
Богу смертных и богов![47]Суд окончен; спор решился; Прекратилася борьба;Всё исполнила Судьба: Град великий сокрушился.Царь народов, сын Атре́я,[48] Обозрел полков число;Вслед за ним на брег Сигея[49] Много, много их пришло… И незапный мрак печали Отуманил царский взгляд: Благороднейшие пали…Мало с ним пойдет назад.Счастлив тот, кому сиянье Бытия сохранено, Тот, кому вкусить дано С милой родиной свиданье!И не всякий насладится Миром, в свой пришедши дом: Часто злобный ков[50] таится За домашним алтарем;Часто Марсом[51] пощаженный Погибает от друзей (Рек, Палладой вдохновенный, Хитроумный Одиссей[52]).Счастлив тот, чей дом украшен Скромной верностью жены! Жены алчут новизны, Постоянный мир им страшен.И стоящий близ Елены Менелай[53]
тогда сказал: Плод губительный измены — Ею сам изменник пал;И погиб виной Парида[54] Отягченный Илион…Неизбежен суд Кронида,[55] Всё блюдет с Олимпа[56] он.Злому злой конец бывает: Гибнет жертвой Эвменид, Кто безумно, как Парид, Право гостя оскверняет.Пусть веселый взор счастливых (Оиле́ев сын[57] сказал)Зрит в богах богов правдивых;Суд их часто слеп бывал: Скольких бодрых жизнь поблёкла! Скольких низких рок щадит!..Нет великого Патрокла;[58]Жив презрительный Терсит.[59]Смертный, царь Зевес Фортуне[60] Своенравной предал нас, — Уловляй же быстрый час, Не тревожа сердца втуне.Лучших бой похитил ярый!Вечно памятен нам будь Ты, мой брат[61], ты, под удары Подставлявший твердо грудь, Ты, который нас, пожаром Осажденных, защитил…Но коварнейшему[62] даром Щит и меч Ахиллов был.Мир тебе во тьме Эрева![63]
Жизнь твою не враг отнял: Ты своею силой пал, Жертва гибельного гнева.[64]О Ахилл! о мой родитель! (Возгласил Неоптолем[65]) Быстрый мира посетитель, Жребий лучший взял ты в нем. Жить в любви племен делами — Благо первое земли;Будем вечны именами И сокрытые в пыли!Слава дней твоих нетленна;В песнях будет цвесть она: Жизнь живущих неверна, Жизнь отживших неизменна!Смерть велит умолкнуть злобе (Диомед[66] провозгласил):Слава Гектору[67] во гробе!Он краса Пергама был;Он за край, где жили деды, Велидушно пролил кровь; Победившим — честь победы! Охранявшему — любовь!Кто, на суд явясь кровавый, Славно пал за отчий дом, Тот, почтённый и врагом, Будет жить в преданьях славы.Нестор[68], жизнью убеленный, Нацедил вина фиалИ Гекубе[69] сокрушенной Дружелюбно выпить дал.
Пей страданий утоленье, Добрый Вакхов дар — вино: И веселость и забвенье Проливает в нас оно.Пей, страдалица! печали Услаждаются вином: Боги жалостные в нем Подкрепленье сердцу дали.Вспомни матерь Ниобею:[70] Что изведала она!Сколь ужасная над нею Казнь была совершена! Но и с нею, безотрадной, Добрый Вакх недаром был: Он струею виноградной Вмиг тоску в ней усыпил.Если грудь вином согрета И в устах вино кипит, Скорби наши быстро мчит Их смывающая Лета.[71]И вперила взор Кассандра,[72] Вняв шепнувшим ей богам, На пустынный брег Скамандра,[73] На дымящийся Пергам.Всё великое земное Разлетается как дым: Ныне жребий выпал Трое, Завтра выпадет другим… Смертный, Силе, нас гнетущей, Покоряйся и терпи;Спящий в гробе, мирно спи;Жизнью пользуйся, живущий.
Перейти на страницу:

Похожие книги

Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности
Собрание сочинений. Т. 4. Проверка реальности

Новое собрание сочинений Генриха Сапгира – попытка не просто собрать вместе большую часть написанного замечательным русским поэтом и прозаиком второй половины ХX века, но и создать некоторый интегральный образ этого уникального (даже для данного периода нашей словесности) универсального литератора. Он не только с равным удовольствием писал для взрослых и для детей, но и словно воплощал в слове ларионовско-гончаровскую концепцию «всёчества»: соединения всех известных до этого идей, манер и техник современного письма, одновременно радикально авангардных и предельно укорененных в самой глубинной национальной традиции и ведущего постоянный провокативный диалог с нею. В четвертом томе собраны тексты, в той или иной степени ориентированные на традиции и канон: тематический (как в цикле «Командировка» или поэмах), жанровый (как в романе «Дядя Володя» или книгах «Элегии» или «Сонеты на рубашках») и стилевой (в книгах «Розовый автокран» или «Слоеный пирог»). Вошедшие в этот том книги и циклы разных лет предполагают чтение, отталкивающееся от правил, особенно ярко переосмысление традиции видно в детских стихах и переводах. Обращение к классике (не важно, русской, европейской или восточной, как в «Стихах для перстня») и игра с ней позволяют подчеркнуть новизну поэтического слова, показать мир на сломе традиционной эстетики.

Генрих Вениаминович Сапгир , С. Ю. Артёмова

Поэзия / Русская классическая проза