Балтийский треугольник

Едва Василий Васильевич по совету сержанта Карьялайнен, которая, разумеется, неотступно сопровождала русских гостей и здесь, вознамерился попробовать знаменитый финский бутерброд с копчёной олениной, как краем глаза заметил, что к нему приближается высоченный, под два метра ростом, морской офицер. Не финн, сразу определил Цветков по паре бросающихся в глаза отличий: китель темно-синий, а не чёрный; галунная нашивка на рукаве иная. По наружности типичный скандинав – вероятнее всего, швед, резонно предположил капитан первого ранга. Потому как Швеция в отличие от тех же Дании и Норвегии, в НАТО не входит, и присутствию представителя шведского военного флота на фуршете с участием русских моряков, с натяжкой, но можно найти объяснение. Только не очень понятно, с чего он на меня нацелился?

– Эрлогскаптен Гьёрн Торнквист! – подойдя вплотную к Цветкову, отрекомендовался офицер, прищёлкнув каблуками и резко кивнув головой.

Василий Васильевич в долгу не остался и представился в ответ, по-русски, естественно:

– Капитан первого ранга Цветков.

– Ду ю спик инглиш? – вежливо поинтересовался Торнквист.

Василий Васильевич отрицательно помотал головой – в английском, как, впрочем, и в других иностранных языках он был не в зуб ногой. Ну не сложилось у него с этим делом, что ж поделаешь! По молодости не до того было, а потом, после войны, вроде как, уже поздновато стало учиться. Так что, весь его запас иностранных слов сводился к набору международных морских терминов и нескольким фразам на немецком…

На лице офицера появилось озабоченное выражение. Тем не менее, он, не оставляя надежды добиться понимания, снова предпринял попытку хоть как-то объясниться, заговорив уже на своём родном языке:

– Фура арет ихэг Готланд… – настойчиво произнёс Торнквист так, будто хотел о чём-то напомнить своему визави, и, ткнув себя указательным пальцем в грудь, добавил: – Свенск ягарэ нумер эльва… Эльфтэ мит фартиг…

Цветков, разумеется, снова ничегошеньки не понял, но уже нашёл решение возникшей проблемы.

– Момент! – произнёс Василий Васильевич одно из немногих слов, понятных кому угодно и где угодно, и поискал глазами переводчицу.

Сержант Карьялайнен мило беседовала с какой-то дамой всего в паре метров от них.

– Кейсу! – негромко позвал её Цветков, а когда та оставила свою собеседницу и подошла, попросил: – Помогите, пожалуйста.

В отличие от него, сержант-переводчица и Торнквист сразу нашли общий язык, и определённо это был не финский.

– Его зовут Гьёрн Торнквист… – для начала сообщила Кейсу.

– Да я уж и сам догадался… – пробубнил Цветков, которому, честно говоря, неловко было за своё абсолютное невладение хоть каким-нибудь языком, кроме родного.

– Он – эрлогскаптен… по-вашему капитан третьего ранга… Шведского королевского флота, – невозмутимо продолжила Карьялайнен.

Ты гляди-ка, не ошибся я, насчёт шведа, подумал Цветков и уважительно заменил, обращаясь к Кейсу:

– Вы, стало быть, и по-шведски говорите!

– Шведский у нас – второй государственный язык, – снисходительно пояснила та.

– Извините, не знал, – признался Цветков и поинтересовался: – А что офицер шведского флота делает в Финляндии?

Торнквист объяснил, что его корабль вчера зашёл в Упинниеми для устранения кое-каких неисправностей, а сам он был приглашён сюда лично командующим ВМС Финляндии, как представитель дружественной державы.

– Понятно. – Снова кивнул Цветков.

Швед, воодушевлённый возможностью, донести-таки до русского то, что он намеревался сказать, разъяснил в чём дело.

– Господин Торнквист говорит, что узнал ваш корабль. Год назад, в начале июня, он уже видел его у острова Готланд. Вы тоже должны помнить шведский эсминец с бортовым номером «11». Эрлогскаптен им командует, – перевела Карьялайнен.

Выходит, это – тот самый «швед», имея в виду эсминец, сообразил командир «Степенного». Что ж делать-то? У меня приказ: ни с кем на эту тему ни полслова.

– Скажите господину Торнквисту, что он ошибся. – Попытался откреститься от прошлогодних событий Цветков. – В начале июня прошлого годя я действительно выходил в море, но у Готланда не был… Мой эсминец производил стрельбы много южнее… – сказал он, всем своим видом давая понять: эх, парень, и рад бы я потолковать с тобой про ту встречу, да не могу.

Кажется, швед понял его и принял правила игры.

– Бог мой, я действительно всё напутал! – при посредстве переводчицы, охотно признал свою ошибку Торнквист: – Конечно же, южнее. Я наблюдал издали. Вы прекрасно отстрелялись.

Ироничный взгляд шведа говорил красноречивее всяких слов. Похоже, мы с ним в одинаковом положении: у обоих руки связаны, предположил Цветков. Ну а как иначе! Если ничего не было, так ничего не было для всех: и для нас, и для них. Все участники должны помалкивать. А вдруг ему что-нибудь известно о дальнейшей судьбе той субмарины? Порасспросить бы. Да как? Что ж, прибегнем к эзопову языку.

– Не уверен, что так уж прекрасно, – возразил Цветков. – Мне результат не известен.

– О, поверьте мне, стопроцентное попадание! – Для большей убедительности швед сжал правую ладонь в кулак и поднял вверх больной палец.