Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

Строки из «Луи Ламбера»: «Из всех физических страданий жесточайшее нам причинял, конечно, кожаный ремень примерно в два пальца шириной, которым разгневанный наставник изо всех сил хлестал нас по пальцам. Чтобы подвергнуться этой классической мере воздействия, провинившийся опускался посреди зала на колени. Нужно было встать со скамьи, подойти к кафедре, преклонить колени и вынести любопытные, а зачастую и издевательские взоры товарищей. Для нежных душ эти приготовления к пытке были вдвойне тяжелы: они напоминали путь от здания суда к эшафоту, который некогда вынужден был совершать приговоренный к смертной казни. В зависимости от характера одни вопили и проливали жгучие слезы и до наказания, и после. Другие переносили боль со стоическим выражением лица. Но даже и самые сильные с трудом подавляли болезненную гримасу в ожидании страдания.

Луи Ламбера пороли особенно часто, и этим он был обязан свойству своей натуры, о существовании которого долгое время даже не подозревал. Когда оклик наставника «Да ты ведь ничего не делаешь!» вырывал Луи Ламбера из его грез, он нередко, поначалу сам того не замечая, бросал на учителя взгляд, исполненный дикого презрения, взгляд, заряженный мыслями, как лейденская банка – электричеством. Этот обмен взглядами, несомненно, оказывал самое неприятное действие на педагога, и, уязвленный молчаливой издевкой, наставник пытался заставить школьника опустить глаза. Впервые пронзенный этим лучом презрения, словно молнией поразившим его, патер произнес следующее запомнившееся мне изречение: “Если ты будешь так смотреть на меня, Ламбер, ты изведаешь розгу”…»

И вот тогда-то, как пишет Бальзак о своём герое, «у него появился прямо-таки волчий аппетит, который он был не в состоянии утолить. Он глотал самые разные книги, он поглощал без разбора религиозные, исторические, философские трактаты, а также труды по естественной истории».

Бескрайний мир книг заменил ученику скучную серую жизнь среди понурых школяров и занудных патеров. Мир книг – это мир грёз. И он заполнил малышу природную пустоту,

которая, как известно, не может быть вечно бесхозной.

Впрочем, Оноре повезло: в стенах школы-тюрьмы он неожиданно нашёл единомышленника в лице священника, присягнувшего на верность нации, ставшего учителем математики, – некоего Иасента-Лорана Лефевра. Лефевр заведовал библиотекой, содержимое которой в большинстве своём составляли книги из разграбленных замков и аббатств во времена революционных событий.