Бальзак. Одинокий пасынок Парижа

Из письма Бальзака сестре Лоре: «Если бы хоть кто-нибудь придал немного прелести моему холодному существованию! Нет для меня цветов жизни, а ведь я в том возрасте, когда они расцветают! К чему мне будут богатство и наслаждения, когда моя юность уже пройдет? Зачем нужен театральный костюм, если ты больше не играешь роли? Старик – это человек, который отобедал и теперь смотрит, как едят другие, а я молод, моя тарелка пуста, и я голоден! Лора, Лора, исполнятся ли когда-нибудь два самых заветных моих желания: быть знаменитым и быть любимым?..»{53}

Но однажды всё закончилось. Basta, сказал строгий батюшка, ba-sta! Довольно сомнительного сочинительства. В январе 1821 года очередной платы за съёмную квартиру на улице Ледигьер не последовало.

– Всё, съезжай, голубок, – огорошил сына отец. – Уговор дороже денег. По крайней мере, я своё слово сдержал. А ты? Так что съезжай!

– Куда?! – опешил Оноре. – Куда ехать – не к вам же?! Ведь именно теперь мне требуется этот спокойный уголок, где покой, тишина и творческое вдохновение…

– Ты прав: будешь жить с нами, в Вильпаризи, – попыталась успокоить сына мать.

– Все в одной куче?! Но как я буду писать?..

– Не волнуйся, мы обеспечим тебе хорошие условия. Я даже готова тебе приплачивать – только работай, пиши!

«Хорошие условия»… Снова на шее у отца с матерью. Нет, с него хватит! Пора наконец самому зарабатывать на хлеб насущный. Будут деньги – будет свобода.

А пока… Пока остаётся единственное: вновь жить с родителями.

Впрочем, отцу с матерью не легче. Их жизнь медленно катилась к закату. Бернара-Франсуа мягко отправляют на отдых с годовой пенсией в 1695 франков. Деньги немалые, но в сравнении с прежним жалованьем в военном ведомстве (7800 франков) пенсия выглядит жалкой подачкой. Беда не приходит одна: почти одновременно с предложением об отставке Бальзаки из-за краха банка «Doumerc et Cie» лишились почти всех своих сбережений. Отныне приходится экономить – прежде всего на расходах. Тот самый случай, когда говорят «пора затянуть пояс потуже». Пришлось затягивать.

Прежде всего, понял Бернар-Франсуа, следовало уезжать из столицы. Тогда-то семья и переехала в Вильпаризи – в местечко по дороге в сторону Мо.

* * *

После замужества старшей сестры младшенькая, Лоранс, потеряла покой: ей тоже захотелось замуж. Долгое время девушку терзали внутренние комплексы. И это понятно: остроумие, острый язычок и насмешки Лоры не оставляли младшей сестре ни шанса блистать даже в семейном кругу. Рядом с Лоранс Лоры было слишком много. Поэтому после отъезда старшей сестры младшенькая смогла вздохнуть полной грудью. Обе сестры были во многом схожи: Лоранс была неглупа, отличалась начитанностью и смазливым личиком.

Как и старшая, младшая мечтала о богатом и щедром муже. Главное – чтобы любил. И… и обязательно чего-нибудь дарил! Задумываясь о подарках, девушка начинала чувствовать, что улетает в неведомый сказочный мир. Ведь только там тебе могут подарить… скажем… жемчужное ожерелье. Да-да, непременно жемчужное ожерелье в несколько тяжёлых нитей, с выделяющимся среди них крупным бриллиантом чистой воды. А ещё… Ещё сапфиры и яркий изумруд. Богатые камни подчеркнули бы строгость её нового атласного платья, сшитого на заказ у старика-портного Жодэ… Кашемировая шаль, расшитая узорами… Нет, две – именно две шали, ведь он (её будущий муж!) не поскупится для неё купить две – две шали! Муаровая сумочка, яркие ленты, шляпка… Капор или боливар из белого атласа? И… и… туфли! Туфли, туфли, туфли! Дабы не промахнуться и купить хорошие, по последней моде, без помощи maman вряд ли обойтись. Хотя маменька уже не та: мода для молодых! Спросить у соседки Колетт? Пожалуй. А ещё… ещё…

А потом она засыпала. Как засыпают все молодые и романтичные девушки – быстро и беспробудно крепко.

Видя такое дело (что и младшую пора определять), сметливый батюшка решил взять инициативу в свои руки, выбрав жениха по своему вкусу. «Избранника» звали Арман Дезире Мишо де Сен-Пьер де Монзегль. Отец обладателя двойной частицы «де» был знаком Бернару-Франсуа по Королевскому совету и работе в Интендантском ведомстве. Но было кое-что поважней: они оба являлись франкмасонами. Тридцатитрёхлетний жених служил в парижском управлении по взиманию городских пошлин.

– Батюшка, он же намного старше, – заупрямилась было Лоранс. – Когда у меня будет двое детей, мой муж превратится в жалкого старикашку…