Бамбуковый меч

Во время войны народническая газета "Хэймин симбун" была единственной, выступавшей за мир. Статья Ленина "К русскому пролетариату" была напечатана в ней уже через два месяца после своего появления на свет. В рекордно короткий срок она была доставлена в Японию и переведена, хотя контакты с внешним миром были ограничены до предела. 6 ноября 1904 года в газете появилось сообщение: "Недавно от находящегося в Швейцарии секретаря Социалистической партии России с пожеланием распространить среди пленных русских солдат было прислано несколько экземпляров книг и журналов по социализму, и пацифизму. Отправленные материалы послали в Мацуяма, но в первый раз их приняли, а во второй отвергли: как раз в те годы у нас, в Японии, жили и боролись сами русские народники.

В начале нынешнего века среди иностранцев, прибывавших в международный порт Нагасаки, русские занимали первое место по численности. Русских путешественников, коммерсантов и ссыльных революционеров осело в Нагасаки так много, что им отвели для жительства небольшой городок Инаса. Все вывески и рекламы в нем были написаны на русском языке, а местные японцы, даже дети, умели объясняться по–русски.

Незадолго до войны там, на улице Кударимацу, образовалась крошечная колония народников–семидесятников, бежавших из сибирской ссылки. Живя скромно и дружно, они воздерживались от многих жизненных благ, чтобы сэкономить средства для борьбы. Для руководства народнической группой в Нагасаки прибыл знаменитый народник–семидесятник, член первой марксистской группы "Освобождение труда" Николай Константинович Судзиловский, известный под псевдонимом "Россель". Человек удивительной судьбы, участвовавший в становлении революционного движения многих стран мира, лично знавший К. Маркса и Ф. Энгельса, Россель всю жизнь оставался народником–семидесятником. Уехав в эмиграцию во время разгрома "Народной воли", Россель оставался верен её идеям. Когда народничество исчерпало себя, раздробилось на группировки, Россель, присоединившись к борьбе пролетарских революционеров — марксистов, все старался помирить между собой народнические группировки. Понимал ли он, что это было невозможно?

В Японии Россель организовал издание газеты "Воля". Как и многие народнические предприятия, оно держалось только на упорстве и самоотверженности активистов. Вначале предназначенная лишь для революционной пропаганды среди русских пленных, "Воля" начала распространяться и среди японцев: ведь движение японских народников уже зародилось! Несомненно, идейное влияние, оказанное на них Росселем и другими членами группы "Воля", было неоценимым.

Истинные народники, члены группы "Воля" оставались патриотами, и даже в эмиграции не прерывали связи с родиной. Однажды Россель узнал, что какой–то русский, бежавший с Сахалина, собирается продать японцам прихваченную с собой точную карту военных укреплений Владивостока. "Японцы не должны получить ее!" — решил Россель. Один из народников, бывший офицер, организовавший солдатский бунт на Дальнем Востоке, силой отнял карту у незадачливого владельца и принес ее Росселю, который немедленно сжег документ на свече. Через несколько часов в квартиру Росселя ворвались полицейские и тщательно просмотрели все его бумаги. Несомненно, они искали карту укреплений… Тяжело больной, лежа в постели, Россель сквозь сощуренные веки наблюдал за работой полицейских и удовлетворенно улыбался: секреты родины не должны доставаться никому! После русско–японской войны Росселя вынудили покинуть Японию…

Начало смеркаться. "Воздух за окнами стал синим, ярко загорелись в нем огни реклам, а в зале появились группки прилизанных толстяков с хитрыми глазками. Это были дельцы больших и малых фирм, пришедшие в ресторан с клиентами, такими же ловкачами, чтобы свободно поговорить начистоту и заодно что–нибудь выведать. Они чинно рассаживались за столы, потом притворялись пьяными, начинали громко смеяться и хлопать друг друга по плечу, но их глаза оставались трезвыми и напряженными… Как далек был Кинугаса от их мира! Он посмотрел по сторонам, задумчиво улыбнулся и продолжал:

— В 1927 году моя мечта осуществилась. Скопив нужные деньги, я поехал в Советский Союз. В поездке еще одна цель руководила мною: я хотел посмотреть известные на весь мир, но запрещенные в Японии фильмы Сергея Эйзенштейна "Броненосец "Потемкин", "Мать" и "Октябрь". Прошу понять меня. У нас, в капиталистической стране, даже самый богатый человек не станет тратить деньги на то, чтобы поехать за границу посмотреть там кино. Такой поступок сочтут мальчишеством и духовной незрелостью, — а это как раз и презирала молодая буржуазия в дворянах на заре капитализма. Я потратил почти все свои деньги: жажда увидеть Россию была сильнее обычного желания посмотреть талантливые советские фильмы.

Наконец–то я увидел Москву, Ясную Поляну, русские равнины и луга! Мое сердце отдыхало от старой боли…

Маленький японец, я забирался в коляску извозчика вместе с громоздкой кинокамерой, ездил по московским улицам и снимал. Москвичи удивленно оглядывались на меня.