Бандит

– А затем, чтобы ты меня завалил. Надоел я Шерхану. Больно умный. А умным должен быть один Шерхан. А ведь я ему плохого не делал. Завод завел, Шерхан говорит: «Отдай завод», я и отдал, словно лох какой. Поноску за ним таскаю. Штаны ему лижу. Не буду лизать – завалит за бунт на корабле. А лижу – так он всех пальчиком подманивает, – мол, глядите, якая сука этот Рыжий, я его попрошу, так он мне зад свой подставит! Рыжий швец, Рыжий жнец, Рыжий на дуде игрец. Рыжий деньги выколачивает, планы составляет, учет ведет, и за это Рыжего допускают поцеловать барскую ножку. А как я наклонюсь ее поцеловать – так он мне этой ножкой в рожу. Свой авторитет так поднимает. Самому деньги сделать у него ума нет, а авторитет поднимать надо… И вот я сижу порой и думаю: это что же получается? Чем же я от тебя или Шакурова отличаюсь? Тем, что Шакуров Шерхану будет тридцать процентов платить, а я – девяносто? Тем, что Шакуров заплатил тридцать процентов, и – гуляй, Вася, а я заплатил девяносто, и – пожалуйте к барской ножке? И вот что интересно, думаю я, чем это кончится? Чем больше я денег буду приносить Шерхану, тем больше у меня будет веса. А больше у меня веса, тем я опаснее. Тем больше надо мной смеяться надо. Тем скорее меня надо пристрелить. А меньше буду приносить, – так тут же пристрелят, мол, – вышел у Рыжего ум, а храбрости никогда не было. Что ж – один попугай сдох, другого купим. Вот и получается, что в какую сторону мне ни рыть, рою я себе могилу. Так?

Валерий, сцепив руки под подбородком, слушал бандита.

– Вот у тебя тачку разбили, так ты резать меня прибежал. А у меня Шерхан завод забрал. Наладил я водку делать. И ведь наладил, все продумал – откуда спирт, откуда стеклотару, где наклеечки достать, опять же сбыт, – все я наладил. А Шерхан пришел и: отдай мне, Рыжий, заводик, а то мне кажется, ты мухлюешь, не столько бабок сдаешь… Так у него сейчас меньше бабок, чем я ему сдавал. Но для него дело было не в бабках. Он думал, я взовьюсь. Думал, скажу: «не отдам», и можно меня будет пристрелить в назиданье. А ты бы что делал на моем месте? – Не знаю. Я торгую мороженым, а не фальшивой водкой. – А я знаю. Ты бы Шерхана пристрелил. На месте. У тебя мозги в кулаках. А я вот семь раз примерю, а с Шерханом, если семь раз примеришь, так отрезать будет поздно… А он уже боится меня, Шерхан. Человек никого так не боится, как того, кому делает мерзости… За непослушание меня завалить не получается, а надо… Вот он и разбил твою тачку. Либо ты меня завалишь, и тогда он тебя убьет в отместку за Рыжего, либо я тебя завалю, и тогда он меня накажет за прямое непослушание…

Валерий все так же сидел на корточках.

– Понимаешь, Нестеренко, я не бил твоей тачки. И из-за этого мне кранты и тебе кранты. Тебе – потому что ты влез к бригадиру Шерхана и связал его собственной же рубашкой, а мне – потому что Шерхану не нужен бригадир, которого каждый фраер может его же рубашкой связать. И у нас с тобой один выход. Я обещаю тебе узнать, где Шерхан, обещаю, что весь пирог после Шерхана мы поделим пополам.

– А почему ж пополам? – А я не выживу один, – сказал Рыжий.

– Труслив я. Сначала думаю, а потом стреляю.

– Закусил губу и добавил: – Это для тебя единственный выход. Ведь тебя же теперь завалят. И ладно, что тебя… Ведь ты же в это дело влез, чтоб Шакурова отмазать. Вот уж скажет тебе Шакуров спасибо, когда к нему Шерхан заявится и потребует за убитого Рыжего столько баксов, сколько в Рыжем веса.

Валерий опустил глаза. Это уж точно. Влип Валерий капитально, и сам влип, и Шакурова вляпал…

– Где этот водочный завод? – спросил Валерий.

– Руки!

Валерий обернулся.

Пока Рыжий жаловался на свою жизнь, в квартиру заявились трое. Трудно сказать, что насторожило их – увидали с улицы, сквозь занавеску, две тени, или у Рыжего была какая-то своя система знаков, скажем, зажженный на кухне свет, – однако посетители предпочли воспользоваться имевшимися у них ключами, не оповестив звонком о своем вторжении.

Теперь все трое умело рассредоточились у входа в комнату, и старый «ТТ» в руках одного из них глядел Валерию прямо в живот.

– А ну на пол! Жопа кверху, руки на голову! Ну!

Валерий резко ударил человека с «ТТ» по запястью. Пушка описала в воздухе дугу и врезалась в стеклянную стенку серванта. Тут же на Валерия прыгнул тот, кто стоял слева, и схлопотал под ребро локтем.

– А-а… – зашипел левый, вертясь волчком.

– А ну получи добавку, – сказал Валерий и достал его внешним ребром стопы в живот.