Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

— Дай мне ее, Стас! — раздраженно сказал Сергей. — На две минуты оставь нас вдвоем, и она соловьем запоет!

— Видите, какой у меня коллега горячий, — подмигнул Миледи Стас, продолжая улыбаться. — Его лучше не злить. Итак, вопрос прежний: где Олейник?

— Я не знаю, кто это, — упрямо ответила Миледи.

— Нет, так у нас разговора не получится, — вздохнул Стас. — Ведь вы должны понимать, что мы взяли вас не просто так. Личико вам в Италии перекроили классно, ничего не скажешь. Но мы ведь тоже не первый год замужем. А, Сережа?

— Да что с ней канителиться! — отмахнулся тот.

— Подожди. Это от неожиданности до нее медленно доходит. Ну забыла женщина, кто она такая. А теперь вспомнила. Верно?

Он весело взглянул на Миледи.

— Хорошо. Я Мидовская, — невнятно сказала она, опустив голову.

— Так. Одно очко вы заработали. Теперь про Олейника.

— Вы разве не знаете, что его убили? — Миледи сделала наивные глаза. — Об этом даже в газетах писали.

— В газетах и вас похоронили, — мягко напомнил Стас. — А вы воскресли. Правда, в новом обличье. И Олейник наверняка воскрес. Он парень живучий. Ведь так и было, верно?

Миледи чувствовала себя совершенно беспомощной. Какой смысл запираться, если этим двоим все известно?

— Да… — едва слышно сказала она.

— Еще очко заработали. Теперь совсем простой вопрос: где он?

— Я не знаю! Честное слово, не знаю! — торопливо заговорила Миледи. — Мы с ним расстались три месяца назад. В Риме. Больше я о нем не слышала, клянусь!..

Стас бросил быстрый взгляд на Сергея:

— Поверим, Сережа?

— Туфту она гонит!

— А может, и нет. Ему теперь к госпоже Мидовской приближаться опасно. Да и зачем? Он себе и помоложе красотку найдет. Мы ж его знаем. Он к брошенным бабам никогда не возвращается.

Миледи стиснула зубы. Она понимала, что Стас говорит это нарочно, пытаясь сыграть на ее ревности.

— А может, он вам пригрозил? — участливо спросил Стас. — Убить обещал, если проболтаетесь?

— Он мне никогда не грозил! — сказала Миледи, вскинув подбородок.

— Значит, просил ждать? Обещал вернуться? — оживился Стас. — Я бы на вашем месте не стал верить. А ты, Сережа?

— Не ваше дело! — вырвалось у Миледи.

— Обещал!.. — удовлетворенно сказал Стас. — Но сроков, разумеется, не назвал. Так и быть, госпожа Мидовская, зачтем вам еще очко. Ну вот, собственно, и все. Можно и по домам. Как, вы сказали, его теперь зовут?

— Я ничего не говорила! — испугалась Миледи.

— Так скажите! Теперь-то уж чего, когда вы нам все рассказали!

Он повернул все так, будто Миледи и правда откровенничала с ними.

— Я не знаю, — сказала она. — Я больше ничего не знаю.

— Как хотите. Придется мне оставить вас с Сергеем тет-а-тет. Ты только, Сережа, всю красоту не испорти. Для женщин это первое дело.

Стас легко поднялся и вышел в соседнюю комнату, а его место занял Сергей. Он посмотрел Миледи в глаза и вдруг отвесил ей звонкую пощечину. Миледи больно ударилась затылком о стену, и тут Сергей хлестнул ее по другой щеке.

— Вспомнила? — спросил он.

Миледи ни разу в жизни не били. Ее охватил безумный страх, и слезы ручьем потекли из глаз.

Она все-таки не назвала новой фамилии Олейника, хотя Сергей еще несколько раз ударил ее по лицу.

— Ох, как мы раскраснелись! — насмешливо сказал Стас, вернувшийся в комнату.

Лицо Миледи действительно горело от пощечин.

— Пришли к консенсусу? — спросил Стас.

— Похоже, он и правда ей этого не сказал, — ответил Сергей.

— Что ж, очень умно с его стороны. Ну, давайте подобьем бабки.

Финал разговора занял считанные минуты. Миледи вручили бумажку с номером телефона и заставили написать обязательство, что она немедленно даст знать, если Олейник объявится.

Миледи вернулась домой в три часа ночи. Ее всю трясло. Она легла, укрывшись двумя пледами поверх одеяла, но согреться и уснуть смогла лишь на рассвете.

Проснулась она от сильной боли в животе. Простыня под ней была залита кровью. Вызванный из женской консультации врач установил, что у Миледи случился выкидыш. Оставшись одна, она поняла, что теперь ей остается только одно — умереть.

Июль 1999 года. Пиратский плен

Алеша с трудом разлепил глаза, но в полумраке ничего нельзя было рассмотреть толком. Голова раскалывалась от нестерпимой боли в затылке.

Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, и волна страха окатила его при мысли, что он парализован.

Но постепенно глаза привыкли к слабому освещению, и Алеша сумел рассмотреть, что он связан толстой веревкой. Потом он определил, что лежит на земляном полу в хижине, сложенной из пальмовых веток. Снаружи не проникало ни звука.

Алеша мучительно старался припомнить, что же с ним произошло, и никак не мог понять, почему туземцы захватили его в плен. Скорее всего, они позарились на новенькую яхту. Ничего другого ему не приходило в голову.