Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

Олейник замер. На фотографии он увидел Миледи.

Это был снимок рабочего момента записи телевизионной программы «Разговор начистоту». Авторской программы Евгении, в которой она выставила на всеобщее обозрение всю нескладную жизнь своей племянницы. На фото Миледи и Евгения сидели рядом под прицелом телекамер.

Хрустальная пепельница, выскользнув из дрогнувшей руки киллера, грохнулась на пол.

— Кто это? — хрипло спросил он, указывая на фотографию.

— Моя племянница…

— Миледи?

— Вы ее знаете?…

Олейник не ответил. Он опустился на стул, сжав ладонями виски. Потом поднял пепельницу с пола и жадно закурил из хозяйской пачки. Перепуганная Евгения не смела шевельнуться.

— Вы спрашивали, зачем я к вам пришел, — наконец заговорил Олейник. — Так вот, я убить вас пришел.

Евгения только громко сглотнула.

— Я сделал бы это, не сомневайтесь, — продолжил Олейник. — Ей спасибо скажите. Миледи. Она… Ладно, не будем это трогать… Что нам теперь делать, вот вопрос. Меня свои же шлепнут, если я не выполню заказ.

— Кто меня заказал? — тихо спросила Евгения.

— Не знаю. Да какая разница?

Олейник взял кассету с записью и сунул ее в карман.

— Что же делать?

— Я… Я не знаю, — ответила Евгения.

— Придется вам все же умереть, — сказал Олейник, глядя в пол. — Не пугайтесь. Не по-настоящему.

— А как?

Олейник коротко объяснил возникший у него в голове план. Евгения должна была исчезнуть, организовав фальшивое сообщение в прессе о ее убийстве с особой жестокостью. Потом она сможет объяснить это как эффектный журналистский ход. Олейник даже готов отдать ей кассету для большей правдоподобности.

— Да нет, это невозможно, — сказала Евгения. — Бред какой-то.

— Вы хотите умереть по правде? — холодно спросил Олейник.

— Нет, конечно.

— Тогда другого выхода нет. Спрячьтесь где-нибудь дня на три. Я за это время сделаю ноги. Так далеко, что меня не найдут. Я вас спасу, а вы меня прикроете. По-моему, все честно.

Альшиц вынуждена была с этим согласиться. Несмотря на отчаянное положение, она отдавала себе отчет в том, что эта сумасшедшая авантюра с журналисткой точки зрения — фантастическая удача. Даже грозившая ей опасность отошла на второй план.

— Я согласна, — сказала Евгения.

— Но учтите, за малейшую ошибку заплатите жизнью.

— Понимаю.

Больше говорить было не о чем. И все же Евгения остановила киллера на пороге последним вопросом:

— Скажите, что с Милой? Она жива? Ее родители с ума сходят.

— Напрасно, — ответил Олейник. — Пусть не сходят.

Дверь за ним захлопнулась.

Альшиц немедленно закурила и прикончила сигарету в несколько глубоких затяжек. Ей чуточку полегчало. Нужно было немедленно начинать действовать. Она уже прикинула, кто из коллег согласится помочь ей в таком необычном деле. Но прежде всего следовало сообщить несчастному Верунчику, что ее дочь, скорее всего, действительно жива.

Она не успела подойти к телефону, когда в прихожей раздался звонок. Евгения сообразила, что это вернулся киллер.

Он ведь забыл отдать ей кассету. Альшиц щелкнула замком и распахнула дверь. За ней стояли двое незнакомых мужчин. Евгения не успела их рассмотреть. Страшный удар обрушился ей на голову, и журналистка умерла раньше, чем ее тело коснулось пола.

Сентябрь 1999 года. Миледи

Беспросветная серая тоска стала ее постоянной спутницей. Возможно, если бы у Миледи было хоть какое-то занятие, все выглядело бы не так мрачно. Но она ничего не умела, да и не хотела делать. Всю жизнь Миледи торговала собой — выходя на подиум в Доме моделей, снимаясь в порнофильмах, работая стриптизершей в ресторане и даже дешевой проституткой в подпольном борделе. Ее капиталом всегда были стройная фигурка, природная сексуальная пластика, пухлые губки и невинные фарфоровые глаза. Но этот ненадежный капитал с годами, увы, таял.

Костя Олейник, несмотря на свою смертоносную профессию, был для Миледи последним шансом. Ей каким-то чудом удалось завоевать ожесточенное сердце киллера. И сама она, кажется, любила его по-настоящему. Любила и верила, что однажды он покончит со своим кровавым промыслом и станет другим. Совсем другим. Таким, каким он бывал наедине с ней.

Однако прошло уже более полугода с того дня, когда они расстались в римском аэропорту Леонардо да Винчи, а Олейник все не появлялся.

И Миледи уже начинало казаться, что эта парочка ее мучителей из спецслужб права. Олейник нашел ей замену. Мало ли полногрудых темпераментных итальянок встречалось на его пути. Да и не обязательно итальянок. В России, если Олейник сюда вернулся, не меньше красоток, от которых можно потерять голову.

Больше всего, пожалуй, Миледи мучило то, что ей не с кем было поговорить, и она все чаще и чаще стала вспоминать о родителях.

Она наткнулась на них случайно почти четыре месяца назад в своей прежней квартире на Поклонной улице. Но и теперь, вспоминая ту встречу, Миледи чувствовала, как начинает щемить сердце. Никого на свете не осталось у нее. И даже перед родителями она вынуждена была ломать нелепую комедию, хотя видела, как им тяжело.