Барби. Часть 1 (СИ)

Бригелла коротко затянулась из трубки с длинным чубуком и выдохнула, окатив ее дымом. В воздухе между ними, холодном воздухе высокогорья, на какую-то секунду стало до черта сгоревшего табака, тыквы и марокканского гашиша. Достаточно, чтоб у Барбароссы зачесалось в носу.

— О «Сестрах Агонии», о ком же еще. Они собираются в свой первый взрослый Хундиненягдт и уже точат ножи. Ждут не дождутся возможности ощутить себя взрослыми девочками.

— Хундиненягдт? Сучья охота? — Барбаросса осклабилась, — Вот дерьмо! Ты хочешь, сказать, я…

Бригелла улыбнулась. Черт, у нее и в самом деле была милая улыбка. Если что и портило ее, то только не до конца сошедшие ссадины на подбородке.

— Не хочу портить тебе сюрприз, но, кажется, ты намечена у них главным блюдом.

Во имя добела раскаленных мудей Сатаны!

Барбаросса коротко рыкнула, борясь с желанием подхватить булыжник поувесистее и швырнуть его вниз с парапета, чтоб тот размозжил кому-то череп или, по крайней мере, высадил какое-нибудь окно.

Вот она, оборотная сторона славы, пусть и дурной. Если твои кулаки измочалили до черта народу, если твое имя становится чересчур известно в Броккенбурге, это, с одной стороны, уберегает тебя от многих неприятностей. С другой — неумолимо притягивает новые, как камень Магнуса притягивает железные опилки. В другое время эта новость позабавила бы ее и даже приятно польстила самолюбию, но сейчас… Сейчас она была до пизды не вовремя.

У нее нет времени бегать от стаи шлюх, возомнивших себя охотницами. У нее нет времени заниматься другими делами. У нее нет времени на все это.

— Когда? — резко спросила она.

Бригелла пожала плечами.

— Не знаю. Их старшая, Жевода, уже неделю аккуратно наводит справки о тебе по всему городу. О трактирах, в которых ты бываешь, о местах, где тебя можно встретить, о всяких других вещах. Или она тайно влюблена в тебя и ищет повод встретить на темной улице одну, чтобы подарить тебе розу, или…

— Мне не до шуточек, Бри!

— Ох, прости. Думаю, в ближайшие несколько дней.

Барбаросса наморщила лоб. «Сестры Агонии»? У нее всегда была дрянная память, она забывала названия алхимических реакций, звезд и демонов. Как шутила Котейшество, она легко забыла бы имя своего сеньора, герцога Абигора, если бы то не было выбито у нее на теле в виде печати.

Но только не по части ковенов. Она наперечет помнила не только их названия, зачастую никчемные и излишне цветастые, но и имена ведьм, в них входящих, а также многие славные дела, которые те оставили в памяти Броккенбурга. Это был не вопрос учебы, это был вопрос выживания. Если название ковена было ей незнакомо, это означало только одно — этот ковен увидел свет совсем недавно. И это было хуже всего.

— Ты сказала, «Сестры Агонии»?

— Ага.

— Должно быть, молодой ковен?

— Так и есть, — подтвердила Бригелла, — Из числа тех скороспелых плодов, который Броккенбург выплескивает из своего лона прямиком в канаву, точно крестьянка в поле. Если моя информация верна, «Сестрам» нет еще и месяца и, как все молодые ковены, они жажду показать свои режущиеся зубки в деле.

— Многим сучкам в этом городе не помешало бы носить намордник, — процедила Барбаросса, — При этой Жеводе, случайно, не отирается такая длинная тощая сука с кацбальгером[1]?

— Ее звать Резекция. При ней еще часто гуляют Катаракта, Холопка и Тля. Это их боевая партия.

— Да, точно. Видела этот выводок мельком в Унтерштадте. Сборище малолетних ссыкух. Ни одной старшей сестры, сплошь «двойки» и «тройки».

Бригелла взглянула на нее с непонятным выражением на лице, которое вполне могло быть легким интересом.

— Эти малолетние ссыкухи на прошлой неделе порезали Джамбию. Подкараулили ее у пивной, врезали по затылку дубинкой, затащили в переулок и славно там с ней порезвились. Расписали бритвами лицо, отрезали ей веки, переломали пальцы, а еще засунули бутылку между ног. Игривые девочки.

— Джамбия всегда была никчемной пиздой, — буркнула Барбаросса, — В драке она не стоит и дохлого воробья.

— Может, поэтому они и решили поднять ставки? — хмыкнула Бригелла, — Вошли во вкус?

Тупые никчемные суки. Им мало тех неприятностей, которые готов им обеспечить Броккенбург, они сами ищут новых себе на промежность. И даже не догадываются, до чего к этому близки. Барбаросса мрачно усмехнулась. «Сестры Агонии» жаждут сыграть с ней в Сучью Охоту, но наверняка даже не представляют, чем она для них обернется.

Вера Вариола чтит честь своего ковена как мало кто из прочих, но станет ли она объявлять войну «Сестрам Агонии» только потому, что одной из ее сучек попортили мордашку? И ладно это было бы личико Ламии, красивое нечеловеческой пугающей красотой юного суккуба, или даже рябая ряха Гарроты. Но вот ее собственное… Барбаросса едва не фыркнула. Даже если «сестрички» вооружатся бритвами и скорняжьим инвентарем, едва ли им по силам сотворить с ее лицом что-то еще более пугающее, чем было сотворено до них.