Барби. Часть 1 (СИ)

Злое ворчание демонов, запертых в нутре проезжающих мимо дома аутовагенов. Мерцание фонарных столбов неподалеку — крохотные демоны, заключенные в них, днем спали, не давая света, но даже во сне едва заметно пульсировали. Короткие всплески в небе, напоминающие отсвет далеких молний в облаках — в этом городе, построенном на трижды проклятой скале, сполохи магической энергии сквозили даже в облаках. Она знала, если суметь удержать себя в таком состоянии достаточно долго, если настроить сознание на нужную волну, можно начать чувствовать еще более слабые и тонкие отголоски, доносящиеся со всех сторон света, вплоть до заговоренных амулетов в карманах прохожих.

Это Верхний Миттельштадт, Барби, напомнила она сама себе, не прекращая работы. Здесь все пропитано чарами насквозь, как лохмотья нищего ссаниной, так что пытаясь различить в этом бурлящем котле демона, ты лишь теряешь свое…

Во имя всех трижды выебанных демонов Преисподней!

Пытаясь нащупать вокруг себя в магическом эфире подозрительные признаки, она наткнулась на чью-то ауру, и ауру столь мощную, что тело рефлекторно выгнулось, будто его стегануло порывом ледяного ветра в верховьях горы, а кости едва не затрещали, как лучины.

Демон. Где-то совсем рядом. В беспорядочном переплетении форм и магических сполохов она внезапно обнаружила сложно устроенный клубок чар, состоящий из такого множества внутренних контуров, что делалось дурно при одном только взгляде. Эти контуры были неактивны, как будто спали, но даже в таком виде невольно внушали к себе почтение. Она словно заглянула в исполинский двигатель, молчащий, холодный, но способный перемолоть три сотни мошек вроде нее, даже их не заметив…

Взвывшие рефлексы едва было не заставили ее броситься за порог, но она удержала их, как строптивых жеребцов в узде. Спящие демоны не опасны. Только безмозглые соплячки, лишь овладевающие ведьминским чутьем, бегут наутек, обнаружив поблизости демоническую сущность. Барбаросса ощутила, как ее обдало жаром, так, что выступивший пот зашипел на мгновенно раскалившейся под дублетом и рубахой коже. Казалось невообразимым, чтобы кто-то держал в доме охранного демона столь исполинской силы, одних только сдерживающих чар должно быть столько, чтобы звенела половина улицы, но если старик в самом деле решился, его яйца должны быть похожи не на ссохшиеся орешки, как она представляла, а на свинцовые ядра от двенадцатифунтовой пушки. Даже спящий, этот демон порождал вокруг себя завихрения в магическом поле, пронизывал воздух зловещими сполохами, точно не до конца притушенный костер, в глубине которого ворчат злые искры.

Вот только… Барбаросса нахмурилась. Она не была специалистом по охранным демонам, ее отметки по демонологии и Гоэции находились на прискорбно низком уровне и лишь стараниями Котейшества не опускались еще ниже. Но даже она знала характерный рисунок чар, свойственный этому племени, резкий, полный острых черт, похожий на чертеж медвежьего капкана. Этот же… Барбаросса попыталась разглядеть детали и едва не присвистнула. Этот казался исполинским спрутом, вросшим в камень броккенской горы. Длиннейшие щупальца, тянущиеся во всех направлениях на целые мейле, настоящая паутина из второстепенных контуров, невообразимо сложная и похожая на… на трубопровод, подумала Барбаросса. На огромный подземный сложно устроенный…

Безмозглая пизда! Тыквенная голова! Тебе впору возвращаться в родной Кверфурт и протирать столы в тамошнем трактире, а не постигать адские науки в Броккенбурге!

Это не охранный демон, как она было вообразила, это демон старой котельной, спящий в земле под домом, невообразимо древний, давно не работающий, погруженный в летаргию. Барбаросса едва не расхохоталась, сообразив, что именно напугало ее. Гигантский нагреватель для воды!

Ах, дьявол…

Она совсем забыла, что эти домишки лепятся к холму, внутри которого когда-то была устроена котельная. Этот демон не представлял опасности, да и не мог ее представлять. Может, когда-то он был и силен, разогревая и проталкивая по трубам миллионы шоппенов воды, но сейчас, даже погруженный в сон, выглядел столь дряхлым, что мог внушить почтение одним только своим размером. Отстраненный от работы, запечатанный демонологами внутри лабиринта из пронзавших гору труб, он многие годы медленно разлагался под каменной толщей, теряя и так небогатые остатки своего могущества. Барбаросса удивительно ясно разглядела его истончившиеся жилы, прежде, верно, похожие на бурлящие реки. Жалкая труха. Если кому-то даже придет в голову возродить эту груду тухлой меоноплазмы к полноценной жизни, он уже никогда не сможет по-настоящему работать, скорее всего, задрожит и лопнет, похоронив самого себя в обломках старого трубопровода…