Барби. Часть 1 (СИ)

Выглядела она не сказать, чтоб представительно. Перепачканная сажей, зияющая выбитыми оконцами, с висящей на одной петле дверью, она походила на миниатюрный замок, когда-то сверкающий, а сейчас разоренный, брошенный и порядком загаженный, но все еще упрямо возвышающийся наперекор судьбе. Поравнявшись с будкой, Барбаросса осторожно заглянула внутрь. Она ничуть не удивилась бы, обнаружив там спящего бродягу или гору человеческих испражнений, но обнаружила лишь вокс-аппарат. Аппарат как будто бы был не поврежден, по крайней мере, бронзовая коробка, пусть и помятая, исписанная чернилами и мелом, не была разбита вдребезги, а трубка из полированного дерева висела на положенном ей месте.

Отличный шанс.

Не решившись оставить свою драгоценную ношу снаружи, Барбаросса забралась в будку вместе с мешком, прижимая его к груди. Сегодня она слишком часто рисковала своей шкурой, чтобы позволить умыкнуть его какому-нибудь уличному воришке.

Коробка телевокса была старой, ее бока, точно грани древней стелы, были покрыты десятками надписей, некоторые из которых были выполнены витиеватым кокетливым почерком при помощи чернил или туши, другие же, куда более примитивные и грубые, наносились ножом прямо по полированной поверхности. И те и другие были в равной степени никчемны, однако иной раз способны сообщить небесполезную информацию.

«Шило из «Бархатных Кондотьерок» — дырявая пиздень».

«Весна! Хвала всем демонам — весна!»

«Пепел. Три за дюжину» — и набор цифр.

«Не будь дурой, позвони ему еще раз».

«Нельзя держать чистыми две вещи сразу — совесть и жопу».

«Третьего октября на этом самом месте я потеряла девственность» — приписка другим почерком — «Уверен, та бродячая собака будет благодарна тебе до конца своих дней».

«Брокк, сгори дотла!»

«Рано или поздно ты понимаешь, что единственный человек в мире, которому тебе надо позвонить — это ты сама из прошлого. Жаль, что ты не знаешь код для вызова».

«Я — твой персональный Ад».

Прочие надписи славили «Герольда адской моды», «Похотливых Аркебуз», «Рамону» и другие малоизвестные Барбароссе миннезингерские оркестры, предлагали зелья сомнительного качества и компанию на ночь — весьма необременительную для кошеля. Все это было ей сейчас неинтересно. В Броккенбурге даже дырка в сортире полнится тысячелетними мудростями.

Барбаросса постучала пальцем по бронзовой коробке и с облегчением ощутила внутри слабое биение тщедушного тельца из меоноплазмы. Демон-служитель телевокса, замурованный в своем доме, был слаб, потрепан годами, однако все еще жив и готов выполнить ее каприз, соединив с любым абонентом по ее выбору — за звонкую монету, разумеется. Барбаросса фыркнула, взглянув на отверстие для монет на торце бронзового ящика. Пусть тупоголовые суки, у которых трещат кошельки, платят за это удовольствие полновесный крейцер, она найдет этим деньгам куда как лучшее применение.

Достав из-за голенища нож — переточенную испанскую дагу — Барбаросса оттянула нижнюю пуговицу дублета и полоснула по шитью, легко перерезав держащие ее нитки. Пуговицы было жаль, но сейчас она не имела значения. Все тем же ножом, прикусив от старательности губу, она тщательно вырезала на деревянной пуговице три адских сигила. Первые два были простенькими, справится и ребенок, но с третьим пришлось повозиться, тем более, что он требовал куда более тонкого инструмента нежели тот, что был в ее распоряжении.

Этот фокус был не ее собственного изобретения, она позаимствовала его из арсенала Саркомы и еще не успела как следует опробовать в деле — не выпадало случая. Саркома сперва было потребовала талер за обучение, но, получив встречное предложение, сочла за лучшее сбавить цену. В конце концов они столковались на том, что Барбаросса не станет править ее улыбочку, изъяв из нее некоторые мешающие ей зубы — и поделилась секретом бесплатно. Умная девочка. Саркома могла выглядеть циничной сукой, равнодушной ко всему в мире кроме музыки и аутовагенов, вечно витающей в дарованных спорыньей снах и выныривающей на поверхность только лишь для того, чтоб уязвить очередную жертву ядовитыми шипами своего сарказма, но в глубине души она была куда сообразительнее прочих ведьм из «Сучьей Баталии».

Вроде вышло.

Фокус с пуговицей определенно не относился к высшим сферам запретных адских наук, но, как и многие примитивные вещи, был неизменно эффективен. Хмыкнув, Барбаросса опустила пуговицу в отверстие для монет и прикоснулась пальцами к бронзовой коробке, пытаясь уловить доносящиеся из нее отзвуки.

Крошечный демон, единственный обитатель телевокса и его полноправный властитель, оказался старым и въедливым существом. Вместо того, чтобы не заподозрив подвоха, принять плату, он принялся исследовать пуговицу своими вяло шевелящимися отростками, аккуратно, как слепой скульптор ощупывает драгоценную лепнину. Мелкое отродье! Барбаросса с трудом поборола желание треснуть как следует рукоятью ножа по бронзовой коробке телевокса, чтобы ускорить его изыскания. Ей нужно позвонить в Малый Замок и связаться с Котейшеством — прямо сейчас!