Барби. Часть 1 (СИ)

Вывеска была неброской, а по меркам Броккенбурга так, пожалуй, даже и скромной. На ней не имелось ничего того, что обыкновенно привлекает внимание зевак — ни кузнечных молотов, ни пивных кружек, ни скрещенных мечей, шпор или подков. Единственное, что ее украшало — выписанный масляной краской рыцарский шлем, обрамленный пышными белыми и красными перьями, с таким же пышным бело-красным плюмажем. Весьма невразумительная вывеска, по которой сразу и не скажешь, кто ждет внутри. Торговец пером?..

Вельзер. Контора вельзера.

Барбаросса удовлетворенно кивнула сама себе.

Если сестрице Барби требуется голова посолиднее, она, черт возьми, уже знает, где ее раздобыть. Где раздобыть чертовски большую и солидную голову.

Контора не поразила ее своей обстановкой, да и глупо было ожидать, что поразит. Если вельзер вынужден вести дела в Нижнем Миттельштадте, значит, дела эти идут не лучшим образом. Вельзеры могут считать себя самыми большими умниками на свете, но едва ли их великий ум может найти себе применение в краю, где задачей наивысшей сложности будет посчитать приплод коз в стаде в следующем году или разделить гульден на восемь частей.

Может, это и не вельзер вовсе, пронеслось в голове у Барбароссы, когда она не без опаски открывала дверь. Просто мошенник, напяливший себе на голову ржавый шлем и несущий псевдоученую абракадабру, чтобы заработать горсть медяков от доверчивых горожан…

У них в Кверфурте был один такой — проездом. На голове у него был большой железный горшок с прорезями для глаз, но говорил он таким жутким голосом, что ни у кого не возникло даже сомнений, что перед ними особа из племени эделей.

Три дня этот самозванный вельзер провел в Кверфурте, добившись того, что возле его походного возка собиралось больше народу, чем возле пивной. Он мог составить письмо на любом языке, хоть на привычном остерландском наречии, хоть и на заковыристом ицгрюндском. Мог споро складывать в уме двухзначные числа, чем поражал кверфуртских барышников, мог делать прогноз на погоду и урожай. Мог даже давать советы касательно саксонских векселей, правда, и брал за это не медью, как за прочие предсказания, а серебром.

Вельзер провел в Кверфурте три дня, набивая монетами мешки, а когда отъехал, разразился чудовищный скандал. Прибывший на побывку внук старосты, служивший в пехоте писарем, сообщил, что все послания, составленные вельзером суть абракадабра, не имеющая смысла, а прочие прогнозы и подавно гроша ломаного не стоят. Больше всех убивался Эммерих, торговец скотом. Ушлый вельзер надоумил его продать по весне телок по пятьдесят талеров за голову барышникам из Дорфхайна, сообщив, что год ожидается мокрый и будет великий падеж скота, из-за чего тот едва не разорился.

Народ в Кверфурте, может, не очень ученый, великим умом не обладающий, но в чем его точно нельзя упрекнуть, так это в отсутствие терпения — иначе у углежогов и не бывает. Они четыре года терпеливо ждали, не занесет ли путешествующего вельзера снова в их края — и дождались-таки. В этот раз никто не советовался с ним о векселях, не спрашивал прогнозов о погоде и урожае. Мальчишке-служке проломили голову кистенем и схоронили в топи, лошадок разделили между собой наиболее пострадавшие от его советов, что до самого вельзера… С его головы стянули железный чан, который он носил вместо шляпы, наполнили его кипящим варом и вновь нахлобучили на голову. Вельзер может и был достаточно смекалист, чтобы складывать каверзные числа, но прожил всего минуту или две — знать, недостаточно был умен …

А может, это был и не тот вельзер, что проезжал через Кверфурт четыре года назад, кто его знает. Эдели все похожи друг на друга, а у этого и герба никакого не имелось помимо обычного вельзерского знака, намалеванного на возке — рыцарского шлема с бело-алыми крыльями. Во избежание грядущих проблем кверфуртцы, посудачив, решили возок разгромить и сжечь в угольных ямах — вместе с телом заодно. С тех пор вельзеры в Кверфурт не заезжали, да это и к лучшему. Едва ли вшивый городишко в три тысячи душ мог обеспечить этих умников задачей подходящей сложности, у него и дела-то по большей части были никчемные, как во всех городках на задворках Саксонии.

Но этот… Барбаросса задумчиво кивнула сама себе, едва оказавшись в конторе. Этот вельзер как будто бы не был похож на мошенника.

Массивный штеххельм[9], водруженный на его сухие тонкие плечи, не очень-то походил на элегантный рыцарский шлем, украшавший его вывеску, оттороченный белым и алым птичьим пером. Это была громоздкая штука, выкованная из толстых стальных пластин, и выкованная весьма небрежно, явно не придворным саксонским мастером по доспехам. Скорее, обычным кузнецом, подумала Барбаросса, которому заплатили не очень-то щедро и который выполнял свою работу весьма небрежно и грубо, в меру своего слабого понимания.