Барби. Часть 1 (СИ)

— Что Вера Вариола, ваша госпожа, держит вас в черном теле, заставляя спать на голых камнях и питаться черствыми сухарями. Что порет вас девятихвостой плеткой по настроению, сдирая три шкуры. Что провинившимся отрубает пальцы, а после скармливает их демону, живущему внутри ее аутовагена.

Барбаросса подняла вверх руку — не так, как поднимают для удара. Только лишь для того, чтобы продемонстрировать розенам полный набор пальцев.

— Мои пальцы все на месте, — спокойно произнесла она, — В этом убедится следующая блядесса из твоей пестрой стаи, которая дерзнет произнести вслух имя моего ковена или его старшей сестры — потому что я подниму ее на нож этой самой рукой.

Кло улыбнулась, выставив вперед обтянутые тонким муслином ладони.

— Спокойно, девочка. Нет нужды проливать кровь. Мы тут продаем любовь, а не смерть.

— Любовь? — Барбаросса ощерилась, — Любовь шлюхи стоит не больше, чем клятва круппеля! Меня интересует не любовь, меня интересуют ее побочные плоды. Мне нужен ребенок. Мертвый ребенок, невыношенный и нерожденный. И чем быстрее, тем лучше.

По стайке розенов прошел шум. Беспокойный, шелестящий, похожий на отзвуки ветра, заблудившегося в парусе большого корабля. Кто-то хихикнул из-за веера. Кто-то осклабился. Кто-то, не таясь, сплюнул на брусчатку. Гуннильда, которую, судя по подрагивающим пальцам, все силы Ада тянули выхватить свою дубинку, коротко клацнула зубами.

— Ребенок? — Кло машинально поправила волосы, прикрывавшие отметину на ее лице, — Тебе нужен ребенок, зачатый розеном?

Барбаросса нетерпеливо кивнула.

— Нет, блядь, букетик фиалок! Или что там еще вылазит из ваших дыр после траха? Да, черт возьми, ребенок! То, что вы обыкновенно отправляете в сточные канавы. Мертвый плод. Мне нужен один в хорошем состоянии, и я готова за него заплатить. Мне не нужен красавчик, достаточно будет, если у него окажется по две руки и ноги.

— Ребенок… — эхом произнесла Кло, складывая тонкие руки на груди, — Даже не стану спрашивать, зачем «Сучьей Баталии» нужен мертвый ребенок…

— И сэкономишь себе тем самым много зубов!

— Но знаешь… Мы, розены, во многом устроены иначе, чем люди. Ад благословил нас на особый манер. Я не думаю, что…

Барбаросса ощутила, как по рукам пробежала колючая судорога. «Кокетка» и «Скромница», смирно ждущие в карманах, налились призывной тяжестью. Казалось, еще немного, и те сами вырвутся наружу, чтоб нанизаться ей на пальцы, точно изысканные украшения. И тогда сам Ад не спасет эту жалкую кодлу.

Мало времени, напомнила себе Барбаросса. Даже один розен источает до хера липкого яда, здесь же их целый выводок. Надо спешить, пока я не растеклась лужей по брусчатке.

— Мне похер, как вы, сучьи дети, устроены, — жестко произнесла она, — Мне нужен дохлый малец, и точка. И вы притащите мне его прямо сейчас. Иначе… Я вижу, вы, сучки, любите прихорашиваться? Пудра, духи, белила, вся эта дрянь… Я начну украшать вас на свой манер — по одной суке в минуту. Поверь, после того, как я ими займусь, они еще долго не смогут отыскать кавалера!

Гуннильда глухо заворчала. В ее взгляде не было призывной похоти, как у прочих, одна только кипящая ненависть. Но в кислой мускусной атмосфере розеновских испарений ее прикосновение было почти приятно — как кипяток после затхлой болотной жижи.

Кло печально покачала головой. Она не выглядела напуганной, лишь немного смущенной.

— Тебя снедает злость, и это понятно. Догадываюсь, отчего. Твои подруги-«батальерки», должно быть, не очень-то нежны с тобой. Понятно, отчего ты не ищешь их компании. А еще эти ужасные вещи, которые вас заставляют носить… — Кло легко прикусила губу и от этого шрам на ее щеке шевельнулся, — Твой ковен нарочно вытравливает из вас женское естество, обряжая, точно мальчишек, в солдатские шмотки. Заставляя маршировать и тыкать друг друга шпагами. Лишает тех маленьких радостей, которые известны всякой женщине, ухаживающей за своим телом. Травит плод, не давая ему вырасти.

Кло осторожно приблизилась к ней еще на полшага, отчего рефлексы фехтовальщика, вбитые в нее Каррион при помощи множества оплеух, взвыли точно оглашенные. Слишком близко! Опасность! Недопустимая дистанция! Обычно оглушительно громкие, сейчас эти рефлексы лишь едва слышно звякали, точно пара рапир, на которые кто-то набросил отрез тяжелого черного бархата, поглощающего звук.

— Судьба была жестока с тобой, — тихо произнесла Кло, вглядываясь в нее, — Твое лицо изуродовано, твоя душа страдает. Но разве от этого ты должна нести жизнь точно орудие пытки, ранящее тебя еще больше с каждым шагом? Разве от этого ты должна перечеркнуть для себя все радости мира?

Тонкий мускусный запах розенов не сделался приятным, он попросту пропал. По крайней мере, Барбаросса больше не могла его ощущать. Просто рассеялся, а может, и не существовал никогда вовсе. Темные глаза Кло печально улыбнулись ей. На миг Барбароссе показалось, будто эти глаза поймали ее, осторожно и мягко, как руки сокольничего ловят выпорхнувшего птенца. Сердце тревожно и глухо ударило куда-то в бок.