Барби. Часть 1 (СИ)

Кто-то, остервенело воя, вцепился ей сзади в дублет, повиснув на нем и работая когтями точно взбесившаяся кошка. Поймав ее левой рукой за загривок, Барбаросса впечатала кастет ей прямо между глаз. Один раз. Другой. Третий. Двух, пожалуй, было достаточно, но иногда, когда кипит кровь, чертовски сложно удержаться. Когда она отвалилась, перхая кровью, ее лицо было похоже на сложную и непоправимо изувеченную головоломку, собрать которую не рискнул бы и ювелир.

«Кокетка» и «Скромница» зудели на пальцах, наливаясь жаром, упиваясь возможностью вдоволь попировать, возможностью, которая так редко выпадала им в последнее время. Выбравшись из тесных карманов, терзая и круша воющее шлюшье войско, они походили на парочку адских духов, выпущенных из заточения, духов, поющих вечную песнь разрушения, состоящую из хруста костей и всхлипов раздавленной всмятку плоти.

Не стоит давать им разыгрываться, подумала Барбаросса, перерубая пополам, точно спичку, чью-то занесенную для удара руку. Эти две девицы, расшалившись, могут наделать дел. Но сейчас… Черт, она должна позволить им немного поиграть — хотя бы для того, чтобы искупить все разочарования этого паскудного денька. Даже хорошим девочкам иногда надо немного развеяться…

В общей свалке она различала Гуннильду — прямая и собранная, та двигалась куда короче и грамотнее, чем ее никчемные товарки. И дубинка, порхающая в ее руке, не выглядела безобидной, как веер. Пару раз эта дубинка мелькнула в опасной близости от ее лица. И Барбаросса не сомневалась, что одного ее прикосновения, пусть даже и вскользь, будет достаточно, чтобы небо над Броккенбургом полыхнуло, погаснув для нее навсегда.

Умелая потаскуха. «Кокетка», направленная чтобы размозжить сжимающую дубинку руку, ударила в пустоту, мало того, сама чуть не сделалась жертвой, когда дубинка, стремительно крутанувшись, стеганула ей вослед. «Скромница» попыталась рубануть Гуннильду по челюсти, но лишь мазнула по плечу. Неплохо, подумала Барбаросса, отбиваясь от града сыплющихся на нее со всех сторон ударов. Неплохо, сестрица. Возможно, ты в самом деле постигала более сложные науки, чем наука использовать свои блядские чары. Может даже, упражнялась на площадке с тренировочным мечом или колотила своих более слабых товарок. Но сегодня тебе это не поможет. Сегодня тебе не поможет сам Сатана.

Какая-то сука в бархатном корсете попыталась высыпать ей в лицо содержимое своей табакерки. Ловкий ход. В прошлом она и сама использовала его в драке, когда не была уверена в своих силах. Ловкий, но чертовски предсказуемый. Барбаросса шагнула сквозь облако табака и короткий ударом вмяла ей кадык в горло, заставив отшатнуться и впиться руками в стену, издавая захлебывающиеся звуки вроде тех, что издает водосточная труба, извергая из себя воду.

Другая — костлявая, рыжая, в пышном воротнике — наконец смогла вытащить из ридикюля свое оружие, бросив взгляд на которое Барбаросса только ощерилась. Не пистолет, как она опасалась, даже не стилет. Обычный короткий нож с украшенным рунами адского языка лезвием. Руны были нанесены очень тщательно и — к ее несчастью — совершенно бездарно. Некоторые из них явно противоречили друг другу, иные не несли смысла, прочие и вовсе не были рунами, просто набором аляповатых символов. Не иначе, купила из-под полы в Руммельтауне, тамошние торгаши горазды всучить любой товар…

— Byrja?u! — выдохнула Барбаросса, — Byrja!

Самые простейшие команды для работы с адскими энергиями, которые пришли ей на ум. Едва ли они возымели бы какое-то действие, тем более, что рядом не было Котейшества, готовой поправить синтаксис и произношение, но… Кажется, Ад вознамерился отсыпать одной из своей самых нелюбимых дочерей толику удачи. А может, кто-то из адских владык пришел к ней на помощь. Нож в руке костлявой рыжей суки вдруг засветился неярким голубоватым светом. Шлюха недоуменно уставилась на него, не сообразив разжать пальцы. Чудеса, дарованные энергиями Ада, часто оказывают на непосвященных излишне сильное впечатление. И неизменно губят их.

Рыжая сука оглушительно завизжала, когда ее пальцы, державшие нож, начали с хрустом ломаться, точно побеги тростника, выворачиваясь в суставах под неестественными углами. Ее накладные ногти, прыснув, точно осколки гранаты, разлетелись по брусчатке, а кровь, плеснувшая следом, казалась странно густой, застывающей в воздухе… Завизжав от ужаса, рыжая сука прижала руку к животу и бросилась прочь, оглашая Миттельштадт отрывистыми воплями.

Недурно. Глядя на нее, Барбаросса потеряла концентрацию и тут же заработала удар ботинком в живот и россыпь пламенеющих царапин от чьих-то когтей на подбородке. Мало того, херова дубинка Гуннильды вновь пугающе близко подобралась к ней, едва не сокрушив колено. Плата за невнимательность.