Читаем Барьер Сантароги полностью

Барьер Сантароги

- Не только из новостей, доктор Джил. Из всего, и наши наблюдатели пишут сжатые отчеты, в которых... Поймите, телевидение показывает все, жизнь внешнего мира. Его жители - зрители. Они ждут, когда все само собой образуется, и не хотят сделать больше, чем нажимать на кнопку выключателя своего телевизора. Они хотят сидеть, откинувшись на спинку кресел, и ждать у моря погоды: вдруг им как-то повезет в жизни. Они смотрят ночные представления, а потом выключают свои телевизоры. Затем отправляются спать - что аналогично тому, как они выключают телевизор. Вся беда в том, что эти ночные представления часто заканчиваются позже, чем они думают. Это ведет к отчаянию - от их неспособности понять это, доктор Джил. А отчаяние в свою очередь ведет к насилию. И вот наступает утро почти для любого из этих бедолаг из внешнего мира, и тогда они осознают, что они ничего не приобретают в этой жизни, сколько бы они ни просидели у телевизора. Да этого и не может произойти, потому что они не принимают участия в жизни. Они никогда не поднимались на подмостки сцены, никогда не обладали ничем настоящим. Это все была иллюзия... заблуждение.

Дейсейн впитывал поток этих слов, их значение и подтекст. Он с ужасом ощущал истинность сказанного Бурдо.

- Итак, они полностью отключаются, - пробормотал Дейсейн.

- Это все телевидение, - заметил Бурдо.

Дейсейн повернул голову и посмотрел в окно.

- Вообще-то вам, доктор Джил, не мешало бы поесть, - произнес Бурдо.

- Нет.

- Доктор Джил, в определенных вещах вы кажетесь мудрым человеком, но вот что касается остальных...

- Не называйте меня мудрым, - прервал его Дейсейн. - Называйте меня человеком с большим жизненным опытом.

- Здесь самая лучшая еда, - продолжал увещевать его Бурдо. - Я пойду и сам приготовлю завтрак. Вам не нужно бояться.

- Я уже не раз обжигался, - заметил Дейсейн.

- Но в огне обжигаются горшки, доктор Джил.

- Уин, я восхищаюсь вами и вы внушаете мне доверие. Вы спасли мне жизнь. Не думаю, что от вас этого ждали, но вы сделали это. Вот почему доктор Паже и направил вас сюда. Но несчастный случай может произойти... даже с вами.

- Мне больно слышать это, доктор Джил. Я не из тех, кто одной рукой кормит кукурузой, а другой пытается запихнуть вам в глотку кочерыжку.

Дейсейн вздохнул. Он обидел Бурдо, но, с другой стороны... Внезапно Дейсейну пришла в голову мысль, что он сидит на какой-то особого рода бомбе. Сантарога прекратила нападения на него, вероятно частично, из-за его нынешней беспомощности. Но эта коммуна способна вернуться к созданию несчастных случаев, если ему вздумается позволить себе нечто, что запрещено здесь.

В этот момент Дейсейн желал лишь одного: оказаться подальше от этой долины. Он отчаянно хотел этого - даже понимая, что для исполнения этого желания он будет объявлен вне закона.

Дверь рядом с Бурдо открылась. В комнату боком вошла медсестра, толкая перед собой тележку. Она повернулась, и Дейсейн узнал ее: Дженни.

Забыв о своих ожогах, Дейсейн приподнялся на локтях.

Дженни посмотрела на него со странной болью в глазах. Ее полные губы были надуты. Длинные черные волосы, аккуратно зачесанные назад, были перехвачены лентой. Она была в белом халате, белых чулках, белых туфлях... без головного убора.

Дейсейн проглотил комок в горле.

- Мисс Дженни, - начал Бурдо. - Что это у вас там, на тележке?

Она ответила, не отводя взгляда от Дейсейна:

- Немного еды для этого сумасшедшего. Я сама приготовила ее.

- Я пытался заставить его поесть, - вздохнул Бурдо, - но он отказался.

- Вы не могли бы оставить нас наедине, Уин? - попросила девушка. - Я хотела бы...

- Доктор сказал, что мне нельзя...

- Уин, пожалуйста... - Она умоляюще взглянула на негра.

Бурдо замялся.

- Ну хорошо... поскольку это ты...

- Спасибо, Уин.

- Двадцать минут. Я буду тут, в коридоре, сразу за дверью, если понадобится, позовете меня.