Бару Корморан, предательница

Его придержали и перерезали ему горло.

— Кто скажет Але? — спросил Уде.

— Я, — ответила Бару.

Дым поредел. За деревьями показался просвет — дорога и иоле битвы.

— Не стоило сниматься с места, — произнесла Бару. — Назад, к сукновальне.

* * *

Лесная война поражала воображение.

Сначала колонна Наяуру увидела дым, который окутал опушку леса, смешавшись с туманом и тучей стрел. Капитаны заорали: «К бою — стройся! В строй, собаки!» Пехота Маскарада в белых масках заняла центр, велиты Наяуру встали по флангам со своими дротиками. Лучники находились позади.

«Шакалы» Одфири стреляли из–за деревьев и дымовой завесы, стараясь прижать противника к земле. План Тайн Ху оказался до идиотизма прост, но иначе не получалось, поскольку держать связь с ее разрозненными отрядами во время боя было невозможно.

Первой ударила стахечийская ягата — Тайн Ху доверяла им меньше всего, но они были самыми крепкими. Дзиранси повел воинов Дома Хуззахт — бледнолицых, рыжеволосых, оглушающих ревом и ослепляющих блеском стальных лат — на фланг Наяуру. Они ударили по охотникам, набранным Наяуру в рекруты, словно призраки прошлого. Ни один ордвиннец — ни простолюдин, ни князь — не забывал страха перед воссоединенной империей Стахечи: та частенько обрушивалась на Ордвинн со склонов Зимних Гребней стальной лавиной. Теперь этот страх явился к ним во плоти.

Кроме них, у Тайн Ху не было тяжелой пехоты. Из всех «шакалов» только они могли вступить в открытый бой.

Но капитаны Наяуру ни о чем даже не догадывались. А велиты в легких кожаных доспехах увидели атакующую их армию длинных копий и непробиваемых лат. Поэтому они поступили так, как сделал бы на их месте любой разумный воин. Поступок их был столь же разрушителен, сколь и предсказуем.

Они начали оттягиваться к солдатам Маскарада, стоявшим в центре, и оголили фланг.

Тайн Ху и ее «шакалы» ринулись в прореху. Они стремительно пересекли дорогу, стреляя на бегу, и скрылись в лесу позади строя Наяуру. За ними шла следующая колонна. То были не защищенные ничем, кроме красной боевой раскраски, берсерки–книжники Лизаксу. Они напоминали диких зверей, яростно рвущихся с привязи.

И Тайн Ху предоставила слово им.

Они устремились вперед, выкрикивая постулаты нигилистического самоотрицания и вращая глазами. Когда они врубились в гущу лучников Наяуру, фонтаны крови взлетели над полем боя под отвратительный хруст и визг.

Воины Наяуру, расстреливаемые с фронта и с тыла, завопили, заметались, кинулись врассыпную.

Строй удержали солдаты Маскарада. Прикрывшись «черепахой» из поднятых щитов, они с гротескной целеустремленностью начали отступать. Но легконогие лучники не давали им покоя.

Наконец Тайн Ху, опасаясь, что у них кончатся стрелы или их могут выманить на запасный полк, объявила конец охоты.

Тайн Ху явилась к сукновальне во главе ликующего войска и преподнесла Честной Руке дар — отрубленную голову в маске и шлеме, покрытом вмятинами от меткой стрелы. Оттуда, где сталь оплошала, — прямо из виска — торчало древко с ярко–синим оперением.

— Есть пленные, — сообщила Тайн Ху. — Оставим их головы здесь, на страх врагу?

— Вели им отправляться домой, к своим семьям, — приказала Бару. — Пусть передадут княгине Наяуру мое послание: встань на нашу сторону, и мы пощадим тебя.

— Справедливая участь для воинов Наяуру, — сказала Тайн Ху, поднимая перед собой отрубленную голову. — Но как поступить с фалькрестийцами — с теми, кто в масках?

— Тоже отпустить. Но вначале — перерезать им сухожилия, — произнесла Честная Рука. — Пусть Каттлсон захлебнется в своих увечных.

Глава 22

Ночью Бару отправилась в свой шатер из оленьих шкур. Когда она задремала, ей приснился кошмар. Она увидела орла с синим оперением. Стрела пронзила голову птицы от виска к виску, однако орел продолжал кружить над ириадским торгом и кричал ей с высоты: «И бросил его в колодец!»

А из жерла мертвого вулкана Тараноке с грохотом вырвалось пламя. Она подняла взгляд и узрела, что склон горы покрыт алой парусиной. Огромный тюк, разматываясь, катится прямо на нее, в воздухе крики, земля дрожит от ужаса…

— Сударыня, — шепнул дружинник, встряхнувший и разбудивший ее. — Сударыня…

— А?! — Разом сев, Бару схватила его за запястье. — Что случилось?

— Вы кричали во сне. — Он отвел взгляд, и Бару, к стыду своему, поняла, что не помнит его имени. — Я решил, что вас лучше разбудить.

— Конечно, — сказала Бару, охваченная внезапным приступом благодарности. — Ты все сделал, как надо.

* * *