Башня ветров

– А как же прадедушка Павла? – спросил он. – До сих пор жив? – Он тут же подумал, что сглупил, вряд ли тот мог дожить до такого преклонного возраста. – То есть я имел в виду его семью. У него же, наверное, была семья?

Ольга Елисеевна покачала головой:

– Нет, Михаилу Николаевичу с женой не повезло. Они попали на эскадренный миноносец «Живой», единственный, не дошедший до порта назначения. Из-за неисправности машины «Живой» не мог самостоятельно идти, его вел буксир «Херсонес». Вместо штатного экипажа буксира, отказавшегося эмигрировать, им управляли моряки с «Живого», которые не имели опыта управления буксировочным судном. На самом «Живом» осталось несколько человек команды и двести пятьдесят пассажиров. «Живой» на буксире «Херсонеса» покинул Крым и ночью попал в семибалльный шторм. Буксировочный трос, соединявший эскадренный миноносец с буксиром, не выдержал и лопнул. Из-за отсутствия связи о катастрофе стало известно лишь по приходу кораблей в Константинополь. Срочно были организованы поиски «Живого», но и судно, и экипаж, и пассажиры бесследно исчезли.

– Они погибли? – Новиков знал ответ и все-таки спросил. Не мог не спросить.

– А ты как думаешь? – Воронцов откусил большой кусок бутерброда с колбасой и вопросительно уставился на Сергея. – Ноябрь, море, семибалльный шторм…

Словосочетание «семибалльный шторм» Новикову абсолютно ничего не говорило, поэтому он пожал плечами и рискнул-таки взять хрупкую чашку.

– Вы учительница? – спросил он.

– Да, – кивнула она. – Литературы. Художник, который написал картину, – Николай Черкасов, мой ученик.

– Вы и рисовать учите? – У Новикова отвисла челюсть.

– Нет, только читать. Ты какие книги предпочитаешь?

Сергей, за всю жизнь не прочитавший ничего, кроме школьной обязаловки, задумался.

– Вот про это… Про войну, про море…

От Воронцовых он ушел с толстым томом Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой».

Если честно, читать ему было особенно некогда. Это Пашка Воронцов учился играючи, а Сергею приходилось тяжко. Он корпел над учебниками, стараясь не отставать от друга. Но признаться Ольге Елисеевне, что у него нет времени на книги, он тоже не мог, поэтому отрывал время от сна и читал, читал, читал. Тем более что мир, который открыли книги, неожиданно понравился ему до такой степени, что он порой даже отказывался от увольнений в город, предпочитая прогулке книгу. К концу третьего курса он уже втянулся в учебу, времени на чтение оставалось больше, и он все чаще наведывался к Воронцовым.