Башня Зеленого Ангела. Том 1

Темные волосы, темные глаза. Она была стройной, как лоза,И пела для сизых голубей.Ай-ай, она пела для них всю ночь напролет.Шоанег Быстрый Гребец услышал ее,Услышал и полюбил. Он был сильным, как баньян,Но у него не было детей.Ай-ай, у него не было тех, кто понесет его имя.Шоанег призвал Красный Цветок, Ухаживал за ней и завоевал. Их любовь была быстройИ опасной.

И она пришла к нему домой.Ай-ай, ай-ай, и ее перо повисло над его дверью.Инихи родила мальчика,Выкормила его и любила. Он был милым, как прохладный ветер,И носил имя Быстрого Гребца.Ай-ай, ай-ай, вода была безопасной для него, точно песок.Ребенок рос удивительным,Он греб и бегал. Легкий, как кролик,Уходил далеко от дома.Ай-ай, ай-ай, он не любил домашний очаг.

Однажды его лодка вернулась пустой,Она плыла, тихо вращаясь на воде. Пустая, как скорлупа ореха.Ребенок Красного Цветка исчез.Ай-ай, ай-ай, ветер унес его, подобно пушку семян чертополоха.Шоанег сказал, забудь о нем,Жестко, бездушно.Он был глупым птенцом,Что летит прочь из дома.Ай-ай, ай-ай, отец проклял его имя.Инихи не могла в это поверить,

Она скучала и скорбела по сыну. Печальная, как осенние листья.От ее слез промок камышовый пол.Ай-ай, ай-ай, она плакала об утраченном сыне.Красный Цветок отчаянно хотела его найти,Она надеялась и молилась, подобно охотящейся сове,Кто стал бы искать ее сына.Ай-ай, ай-ай, она найдет утраченного сына.Шоанег сказал, что запрещает ей,Он кричал и приказывал. Он разгневался, как пчелиный улей,Если она уйдет, у него больше не будет жены.

Ай-ай, ай-ай, он сорвет ее перо со своих дверей…

Тиамак смолк. Баржа с оравшими что-то враннами пыталась пройти по узкому боковому каналу и терлась о сваи причала, торчавшие перед постоялым двором, точно гнилые зубы. По воде канала бежали волны. Тиамак повернулся, чтобы посмотреть на Изгримнура, но герцог вышел из комнаты. Остался только старик, продолжавший глядеть в пустоту, по его губам бродила странная улыбка.

Прошло много лет с тех пор, как мать Тиамака пела ему эту песню. История об ужасном выборе Инихи Красный Цветок была ее любимой. От мыслей о матери в горле Тиамака перехватило. Он предал доверие, которое она хотела бы, чтобы он сохранил, — и он в долгу перед своим народом. И что теперь делать? Ждать здесь вместе с обитателями материка? Отправиться к Джелой и другим членам Ордена, которые его звали? Или с позором вернуться в родную Рощу? Тиамак знал: что бы он ни выбрал, призрак матери будет наблюдать за ним и скорбеть из-за того, что он повернулся спиной к своему народу.

Он нахмурился, словно ощутил вкус горечи. Но в одном Изгримнур был прав. В нынешние мрачные дни жизнь заставляет каждого делать трудный выбор.

— Тащите ее! — послышался голос. — Быстро!

Мегвин проснулась и обнаружила перед собой белую пустоту. Переход получился таким странным, что на мгновение она подумала, будто еще спит. Она наклонилась вперед, пытаясь переместиться сквозь серую пелену, но что-то ей мешало. Она ахнула и ощутила яростный, сильный холод. Мегвин склонилась над пропастью и посмотрела на стену кружившегося снега. Грубые руки сжимали ее плечи.

— Держите крепче!

Она отпрянула, стремясь избежать опасности, стараясь избавиться от тех, кто ее держал. Когда она ощутила, что ее со всех сторон окружает надежный камень, она сделала глубокий вдох и прекратила сопротивляться. Падавшие снежинки быстро заполняли следы, оставшиеся от ее колен у края пропасти. Под снежным покровом почти исчезли остатки костра.