Башня Зеленого Ангела. Том 1

— Боги помогают дерзким, — заговорила она, и ее голос стал отстраненным. — Багба дал скот народу Эрна, потому что они потеряли своих лошадей, сражаясь на стороне богов. Матан научила женщин ткать за то, что они спрятали ее от ярости мужа Мурхага. Боги помогают дерзким. — Она заморгала, убрала седую прядь с глаз, и ее голос стал обычным. — Мы должны выйти навстречу богам и показать им, что дети Эрна достойны их помощи.

— И что это значит? — спросила Мегвин.

Дайавен покачала головой.

— Я не уверена.

— Мы должны взяться за оружие? Спуститься вниз и бросить вызов Скали? — Мегвин нахмурилась. — Как я могу просить об этом мой народ, ведь нас так мало и мы слабы?

— Исполнять волю богов всегда непросто. — Дайавен вздохнула. — Я знаю. Когда я была молода, Мирча пришла ко мне во сне, но я не смогла сделать то, что она просила. Я боялась. — На лице гадалки, погруженной в воспоминания, появились горькие сожаления. — Так я упустила свой шанс и не стала ее жрицей. С тех пор, все мои одинокие годы, я ни разу не почувствовала ее прикосновения… — Она смолкла. А когда снова посмотрела на Мегвин, стала деловитой, точно торговка шерстью. — Воля богов может пугать, королевская дочь, но отказ равнозначен отказу от помощи. Больше я ничего не могу сказать.

— Взять в руки оружие и выступить против Скали и его банды грабителей… — Новая мысль наполнила Мегвин, словно вода.

В этой идее имелась безумная красота, способная ублажить небеса. Снова поднять меч Эрнистира против захватчиков, пусть и на короткое время. Несомненно, боги закричат от радости, увидев такой гордый поступок! И, вне всякого сомнения, небеса разверзнутся, и все молнии Ринна сожгут Скали Острого Носа, и его армия превратится в пыль…

— Я должна подумать, Дайавен. Но встанешь ли ты рядом со мной, когда я буду говорить с народом моего отца? — спросила Мегвин.

Гадалка кивнула и улыбнулась, как гордый родитель.

— Я пойду с тобой, королевская дочь, — ответила Дайавен. — И мы расскажем людям, чего хотят боги.

Шел теплый дождь, предвестник приближавшейся бури. Толстая полоса туч вдоль горизонта стала серой и черной, по краям метались оранжевые сполохи полуденного солнца, которые все сильнее терялись в темноте. Мириамель, внимательно глядя по сторонам, прищурилась под дождем. Большая часть матросов занималась подготовкой к шторму, и никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Аспитис находился в своей каюте, и ей оставалось лишь молиться, что он настолько поглощен изучением карт, что не заметит кражу дорогого кинжала.

Мириамель вытащила первый мех с водой из-под плаща и осторожно ослабила узел, удерживавший плотную ткань над шлюпкой. Еще раз быстро оглядевшись по сторонам, она опустила мех с водой в лодку рядом с веслами, затем быстро отправила туда второй. Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы положить следом свертки с хлебом и сыром, — и в этот момент кто-то закричал на наббанайском:

— Эй! Прекрати!

Мириамель застыла, как испуганный кролик, сердце отчаянно колотилось у нее в груди, она выпустила сверток с провизией из рук, он упал на дно лодки, а она медленно повернулась.

— Болван! Ты все перевернул вверх дном!

 — кричал матрос, забравшийся на мачту.

С высоты в двадцать локтей он с негодованием смотрел на другого матроса, который работал над ним. Объект поношений показал ему «козу» и с веселым видом продолжил заниматься своим делом. Первый матрос покричал еще немного, потом рассмеялся и сплюнул по ветру, после чего занялся своими делами.

Мириамель закрыла глаза, дожидаясь, когда перестанут дрожать колени, потом сделала глубокий вдох, почувствовала резкий неприятный запах приближавшегося шторма, а также смолы, мокрого дерева и шерсти, и только после этого открыла глаза. Дождь усилился, и вода стекала с ее капюшона — небольшой водопад рядом с кончиком носа. Пришла пора спуститься в трюм. Скоро закат, и она не хотела испортить план Ган Итаи своей небрежностью, хотя шансы на успех оставались призрачными. Кроме того, ей не следовало оставаться на палубе в ливень — если ее увидит Аспитис, он может что-то заподозрить. Мириамель не знала планов ниски, но понимала, что внимание графа лучше не привлекать.

Она спустилась вниз по лестнице, ее никто не заметил, и тихо прошла по коридору до скромной каюты ниски. Дверь была открыта, и Мириамель быстро скользнула внутрь. Ган Итаи там не оказалось — очевидно, она готовила главную часть своего плана, хотя сама считала его почти безнадежным. Во всяком случае, когда Мириамель видела ее сегодня утром, она выглядела усталой и расстроенной.

Мириамель подвязала юбку, вытащила доску из стены каюты и долго искала на ощупь засов на двери, которая вела в трюм. Она понимала, что, если не закроет аккуратно дверь, всякий, кто войдет в каюту, сразу увидит сдвинутую доску и захочет проверить, что там такое. Но если она поставит засов на место, Ган Итаи не сможет вернуться.