Башня Зеленого Ангела. Том 2

На мгновение его охватила жуткая паника, но он тут же успокоился, когда нащупал вход в боковой тоннель, куда только что вошел Гутвульф.

– Почти, – задыхаясь, сказал герцог. – Почти на месте. Голоса… О, Эйдон, они кричат! Но меч у меня. Почему они кричат?

Гутвульф шел по тоннелю, то и дело натыкаясь на стены. Саймон держал руку на его спине, когда он сделал один поворот, потом другой, третий, Саймон вскоре сбился со счета, но подумал, что это хорошо – преследователям будет непросто их найти.

Казалось, они пробирались сквозь темноту бесконечно, и Саймон чувствовал, что начинает терять частицы своей сущности, и снова начал представлять себя бездомным призраком вроде тех, что в одиночестве бродят по серым пространствам.

В одиночестве, если не считать Лелет и Мегвин.

Думая о тех, кто ему помогал, он ухватился за последние остатки воли и заставил себя идти дальше.

Саймон двигался вперед, словно в тумане, и не заметил, как они остановились, пока не почувствовал, что Гутвульф неожиданно повалился вперед; а когда снова его нашел, обнаружил, что тот куда-то ползет. Герцог остановился. Саймон опустил руку и нащупал разбросанные по каменному полу тряпки. Гнездо. Дальше его пальцы наткнулись на дрожавшую ногу Гутвульфа, а потом холодный металл меча.

– Он мой, – задумчиво, хриплым от усталости голосом заявил Гутвульф. – И это тоже. Безопасно.

В тот момент Саймону не было никакого дела до меча, Прайрата или солдат, которые, возможно, их преследовали, его даже не волновало, будет ли разрушен его мир стараниями Короля Бурь или Элиаса. Каждый вдох обжигал, руки и ноги затекли и болели, в голове звенело и стучало, подобно колоколам Башни Зеленого Ангела.

51. Жизнь в ссылке

Джирики убрал руки с камня дварров.

Ему не требовалось ничего говорить Эолейру.

– Она ушла. – Граф смотрел на бледное, расслабленное, словно во сне, лицо Мегвин. – Ушла.

Он готовился к этому моменту и все равно чувствовал, будто его наполнила безграничная пустота, которую никогда и никто не заполнит. Он потянулся к Мегвин и взял ее за руки, все еще теплые.

– Мне очень жаль, – сказал Джирики.

– Неужели? – спросил Эолейр, не глядя на него. – Что значит короткая жизнь смертного для вашего народа?

Ситхи немного помолчал.

– Зида’я умирают так же, как и смертные. И, когда уходят те, кто дорог нашему сердцу, мы тоже испытываем боль.

– Тогда, если вы все понимаете, – проговорил Эолейр, изо всех сил стараясь взять себя в руки, – пожалуйста, оставьте меня одного.

– Как пожелаете.

Джирики встал с тюфяка, на котором сидел, изящным, текучим движением, гибкий, точно кот. Эолейру показалось, что он собрался заговорить, но ситхи молча вышел из палатки.

Эолейр долго не сводил с Мегвин глаз. Ее влажные от пота волосы жесткими локонами лежали на лбу, на губах, казалось, застыла мимолетная улыбка – Эолейр никак не мог заставить себя поверить, что жизнь ее покинула.

– О, как жестоки боги, – простонал он. – Мегвин, что мы сделали, чтобы заслужить такое?

Его глаза наполнились слезами, он спрятал лицо в ее волосах, и его тело начало сотрясаться от рыданий. Некоторое время он мог только раскачиваться на месте, крепко сжимая ее руку. Камень дварров по-прежнему оставался в другой ее ладони, которую она держала у груди, будто боялась, что кто-то его отнимет.

– Я не знал. Я же ничего не знал. Глупышка, почему ты мне не говорила? Почему притворялась? А теперь все ушло… пропало…

Когда Эолейр вышел, он увидел, что у входа в палатку его ждет Джирики, белые волосы которого трепал ветер, и подумал, что ситхи похож на духа бури, вестника смерти.

– Что вы хотите?

– Как я уже сказал, граф Эолейр, мне очень жаль, что так случилось. Но есть вещи, которые вы должны знать, мне они стали известны в последние мгновения жизни леди Мегвин.

О, сохрани меня, Бриниох, – устало подумал Эолейр. Весь мир для него стал невыносимым местом, и он сомневался, что сумеет вынести новые загадки ситхи.

– Я устал. А завтра мы отправляемся в Эрнистир.

– Именно по этой причине я хочу рассказать вам сейчас, – терпеливо ответил Джирики.

Эолейр мгновение на него смотрел, а потом пожал плечами.

– Хорошо. Говорите.

– Вы замерзли? – спросил Джирики с осторожным участием того, кто знает, что, хотя он сам не подвержен капризам природы, другие от них страдают. – Мы можем пройтись к одному из костров.

– Я справлюсь.

Джирики медленно кивнул:

– Тот камень подарили Мегвин тинукеда’я, верно? Те, кого вы называете домайни?

– Да, это дар дварров.

– Он очень похож на великий камень, который мы с вами видели под горой в Мезуту’а, – помните, Осколок, Главный Свидетель. Когда я прикоснулся к нему, я услышал большую часть мыслей Мегвин.

Эолейру совсем не нравилось, что бессмертное существо находилось рядом с Мегвин в последние мгновения ее жизни, причем так, как ему самому дано не было.

– Разве вы не можете оставить ее мысли в покое, чтобы они ушли вместе с ней в могилу?

Ситхи колебался несколько мгновений.