Баталист. Территория команчей

Теперь стреляли из всего и сразу. Разъяренные потерей моста, боснийцы пытались сровнять с землей все, что могли достать с другого берега. Барлес заметил, как последняя четверка хорватских подрывников показалась из леса и побежала к хутору.

– Уходим, – сказал Маркес.

– Снял?

– Снял.

По асфальту щелкали пули. Барлес скользил вниз по склону, зная, что позади, с «бетакамом» на плече, Маркес снимает его с движения, пока они выбираются. Наверху, на дороге, разорвался еще один снаряд. Они пробежали метров тридцать под защитой склона и, перебравшись через какой-то грязный ручей сточных вод, стали подниматься обратно на дорогу. «Наверное, хорошие кадры получились: чавкающая грязь у нас под ногами и взрывы на заднем плане», – подумал Барлес, прежде чем начать карабкаться вверх. На полпути он остановился, чтобы взять видеокамеру, которую протягивал ему Маркес.

– Танки снял?

– Они были за кадром, а переводить камеру я побоялся.

– Ну и ладно.

Когда они выбрались на дорогу, Барлес вернул «бетакам» Маркесу. Пулемет все еще бешено молотил сквозь дым, который уже рассеивался. «Хоть бы этому сукину сыну не взбрело в голову снимать сейчас, – взмолился про себя Барлес. – Хоть бы этому сукину сыну… хоть бы…»

Стоя посреди дороги в полный рост, как будто на проспекте Гран-Виа в Мадриде, Маркес спокойно водрузил на плечо свой «бетакам» и неспешно снял мост так и эдак. Сначала общий план: груда искореженного металла, а затем фрагмент конструкции, вздыбленный, как подвижный пролет разводного моста. Барлес прекрасно видел, как одна из пуль калибра 12,7 ударилась о землю, невысоко отскочила и покатилась прямо под ноги оператора.

– Снято, – сказал Маркес.

Это означало, что он закончил свою работу, и они снова побежали. Когда по тебе стреляют и нужно пригибаться, быстро устаешь – и все мышцы болят, особенно если брюки пропитаны водой и на них налипла грязь. Они остановились перевести дух у сорванных с петель ворот хутора. Туша коровы все еще лежала во дворе, двери были распахнуты настежь, и дом выглядел покинутым. «Надеюсь, этот придурок наконец-то ушел, – подумал Барлес. – И Ядранка ждет нас в „ниссане“».

– Если повезет, еще попадем в новости, – сказал Маркес.

Барлес ничего не сказал вслух, но про себя подумал, что его бы устроило даже просто живым и здоровым добраться до машины. Некоторое время они шли вдоль стены хутора по дну канавы, прислушиваясь к минометным выстрелам с дальнего берега. Завернув за угол, они обнаружили четверых хорватов – тех, что последними вышли из леса. Солдаты сидели, прислонившись спиной к стене, и курили в укрытии, не решаясь преодолеть последний отрезок пути – тот самый, по которому сейчас прицельно били из миномета.

– Не ходите, – посоветовал один из них. – Много бум-бум.

Это был крупный хорват с сединой в усах. Все они выглядели вымотанными. Говоривший с любопытством посмотрел на камеру и сделал жест руками, имитируя взрыв.

– Много бум-бум, – повторил он и указал на одного из своих спутников, парня с прической «ежик» и выбритыми висками; тот сделал жест, как будто опустил рычаг.

– А вот и наш маэстро, герой дня, – догадался Барлес, и Маркес вскинул «бетакам» на плечо, чтобы снять хорватского минера, а тот, довольный, сложил пальцы буквой V.

– Победа, етить твою… – усмехнулся Маркес. Затем он выключил камеру и зажег сигарету.

– Пошли, – сказал Барлес.

Они оценивающе посмотрели на участок дороги, который им предстояло преодолеть у всех на виду, пока не достигнут безопасного места за поворотом, где стоял «ниссан»: тридцать метров, куда время от времени падают минометные снаряды; к счастью, пулемет сюда не доставал.

– Ты остаться, – настаивал хорват. – Много опасно.

Барлес посмотрел на часы. Пятнадцать минут до Черно-Поля и почти час до точки вещания, если все пройдет удачно. Пейро освободит для них окно в очереди на спутниковую связь, и, если передавать материал как есть, сырой, они успеют к началу новостей. А если удастся доехать быстрее и в запасе будет несколько минут, да еще Франц или Салем окажутся свободны, можно будет смонтировать видеоряд, добавив к нему текст, написанный по дороге, пока Маркес будет вести машину. И Барлес начал импровизировать с комментариями к кадрам взрыва моста: «Сегодня утром началось наступление мусульманской армии в Центральной Боснии…» Наверняка Мигель Анхель Сакалуга, заместитель директора по новостям, распорядится, чтобы Матиас Пратс и Ана Бланко открыли выпуск новостей их репортажем[256]. В таком случае нужно добавить что-то более конкретное – а именно про мост: «Этот мост был взорван сегодня утром, чтобы остановить продвижение мусульман…» Что-то в этом роде. Или лучше: «Отступая, хорваты взрывают мосты». Барлес достал из кармана записную книжку, чтобы записать эту фразу. Подняв глаза, он увидел, что Маркес смотрит на него.

– Спорим на доллар, что успеем? – спросил оператор.

– К передаче?

– Добежать до «ниссана».

Барлес рассмеялся. Он обожал этого угрюмого небритого парня, который влюблялся в мосты и снимал их в тот момент, когда они взлетали на воздух.

– Идет, вот тебе доллар.