Батальон крови

– Нормально. Опять мне не повезло – рацию осколками побило. Второй раз меня рация спасает. Мина взорвалась рядом. Я упал, но спина-то торчит, а осколки, они как брызги летят куда попало. Я тебя вспоминал. Лежал в луже грязи присыпанный ветками и думал как ты там, наверное, ждала меня. Так хотелось бросить все и прибежать к тебе. Забыть, что вокруг немцы, мины, война. Плюнуть на все и прибежать. Найти в штабе дивизии, или где ты там сейчас, но я прятался. Знал, что лучше перетерпеть, но выжить. А по-дурости погибнуть никогда не поздно.

Таня слушала его, не отрывая взгляда. Она смотрела в его душу и хотела понять, на сколько близок этот человек ей. Сердце подсказывало: «Близок – решайся – война не кончится завтра – вдруг погибнет – будешь всю жизнь жалеть, что не смогла полюбить того, кто тебя любил честно и не желал валить в постель, как гулящую девку. Был бы негодяй, давно бы утащил, нашел бы слова и оправдания, а он смотри, сидит и рассказывает о разведке. Признайся ему, что любишь – решайся!»

– Гриша. Ты только не так сразу, ладно, – девушка встала со стула и пересела на кровать.

– Тань, ты что? Мы же не собирались?

Таня молчала. Произнести хоть слово в эти секунды было подвигом. Она опустила голову, взялась руками за коленки и со всей силы боролась с собственным стыдом. Он словно гиря тянул куда-то вниз, но невидимые крылышки, в ожидании чего-то настоящего, уносили вверх. Маленькая девочка изнутри шептала ей: он хороший, не бойся, это будет ваша тайна, это жизнь в которой так и должно происходить.

– Тань, ты это серьезно? – вновь спросил радист.

«Какой он все-таки дурак слепой», – подумала девушка. Она подняла голову, и Гриша увидел, как по ее щеке скатилась слезинка.

– Ладно, не плачь, я ща все… не бойся, все нормально, – Григорий схватил стул поставил его у кровати, достал из вещмешка фляжку со спиртом, схватил со стола стаканчики и сел рядом с Таней. Солдат немного провалился в мягкой кровати и качнувшись подвинулся и оказался рядом с ней. Гриша замер с фляжкой и стаканами.

– Наливай уж, – выдавила из себя Таня.

– Да-да, ща, – солдат поставил стаканчики, налив в них спирт, положил фляжку и произнес: – Давай, так легче будет.

Они одним глотком выпили обжигающий спирт. Григорий вскочил, схватил со стола хлеб с салом и подал его девушке. Второй кусок откусил сам и вернулся к ней. Кровать качнулась, они посмотрели друг на друга и солдат тихо, чтобы не испугать, обнял ее и поцеловал. Ему было страшно, он не знал, что и как дальше делать, но руки, как будто сами по себе, стали расстегивать пуговицы на гимнастерке.

Пламя свечи задрожало. Страшные тени – свидетели, попрятались по углам. Григорий прижал к себе девушку, дотронулся до волос и, закрыв глаза, увидел ее в красивом платье, танцующую в клубе. Ему показалось, что он видит себя со стороны. Он танцует с Таней и этот вальс продолжается. Невидимые волны подхватывают и кружат их среди цветов. Ему казалось, что вокруг лето, и он почему-то плывет на лодке по цветущему лугу. Затем этот луг закончился, и он поплыл по пшеничному полю. Это золотое море качалось, и он качался вместе с ним. Где-то рядом, словно бабочка летала Таня, и он ловил ее, стараясь не помять крылышки.

Гриша открыл глаза и увидел висящее на стуле платье. Таня, сжавшись комочком, пряталась у него под рукой. Он убрал пальцами волосы, немного сдвинул одеяло и, прикоснувшись губами, поцеловал ее. Девушка, словно спящая красавица, открыла глаза и, улыбнувшись, спросила:

– Что, все? Случилось?

– Я сам не знаю, – ответил растерявшийся солдат.

– Ну а я, знаю, – хихикая, ответила Таня. – Случилось.

– Раз случилось, тогда давай за Новый год выпьем!

– А при чем тут Новый год?

– Теперь он точно запомнится. Ты уж извини, что я тебя тронул.

– Ты тоже меня извини, что я тебя потрогала.

– А ты-то тут при чем?

– При том, дурень, ты мой. Обещай, что больше никуда лезть не будешь.

– Тань, ну мы сейчас тут, под одеялом, а ты о серьезном. Я тебе не отвечу, но кое-что скажу. Война не любит когда ее пытаются обмануть, специально наказывает, но верить нужно. Вот, просто без объяснений, верить и все. В этом какая-то сила есть, она помогает и спасает. Главное не врать самому себе. Если подумаешь – верю, а сам засомневался – все – проиграл, а значит погиб. Вот и ты верь и все. А если меня куда пошлют, опасное задание дадут, сама знаешь, я отказаться не смогу.

– Ну хорошо, тогда давай за Новый год выпьем. Обещаю, буду честно верить, что мы сможем выжить на этой войне. А главное, я знаешь, как сильно буду верить, чтобы ты не погиб, все силы на это отдам.

– Спасибо, Таня. Я знаешь, как тебя люблю?

– Как?

– Очень, очень, очень сильно!

– Я тебе верю, люблю и знаю, что мы будем вместе.