Battle the Elliot. Часть 1 и 2 (СИ)

Адмирал Макаров прошёл в боевую рубку, оставив Вирениуса одного на крыле мостика. Которому только и оставалось наблюдать за тем, как повинуясь решению командующего флотом «Петропавловск», а за ним и весь флот ложиться на новый курс. И набирает ход. Выдвигаясь на помощь миноносцу. Вирениус огляделся. «Петропавловск» готовился к бою. Нет, идеи, которые он впервые реализовал на своих кораблях, прижились на эскадре. На борту был минимум дерева. Все оборудование, приборы, расчёты орудий были защищены противоосколочной защитой. Расчёты мелкокалиберной артиллерии прятались внутри корабля. Ожидая сигнала на отражение минной атаки. И были резервом, как для расчётов шестидюймовых пушек, так и для дивизиона живучести. Противоосколочными щитками была оборудована и боевая рубка. Амбразуры, в которой были заужены. И прикрыты козырьками. Противоосколочная защита была сооружена и перед сквозным проходом в боевую рубку. Не позволяя проникать осколкам в святая, святых корабля. Не забыли, и заделать щель под грибовидной крышей рубки. Прикрыв и этот недостаток конструкции. Но перед боем всегда найдётся что делать. Вот и сейчас на корабле все забегали. Занимая места, и готовясь к открытию огня. И понаблюдав минут сорок за действиями команды «Петропавловска» Вирениус поднёс к глазам бинокль, но всё равно первым «Страшного» увидел не он, а сигнальщик.

— «Страшный» по правому борту. Рядом четыре японца, мористее две «собачки»[25].

Вирениус присмотрелся в указанном направлении и увидел, что рядом с буквально лежащим на борту русским контрминоносцем находиться четыре японских. И видя надвигающегося на них «Баяна», который уже начал пристрелку, японцы стали набирать ход, уходя в сторону двух уходящих на север крейсеров. За ними спешили и два их сотоварища, что преследовали, было «Смелого». «Баян» подошёл к погружающемуся контрминоносцу, спустил обе находящиеся на борту в этот момент шлюпки. А эскадра, не останавливаясь, двинулась за удаляющимися японскими кораблями. И прежде чем вся эскадра успела пройти мимо крейсера, как тот стал принимать шлюпки на борт, а с него засемафорили.

— Братец, что передают? — тут же спросил стоявшего рядом сигнальщика Вирениус.

— Приняли на борт пять нижних чинов, «Страшный» тонет, ваше превосходительство, — тут же отчеканил матрос.

— Спасибо братец, — поблагодарил Вирениус и, сняв фуражку перекрестился. Наблюдая как, задирая нос и стремительно погружаясь кормой, «Страшный» уходит под воду.

Благодаря этим событиям, авангардом флота стали «богини». Справа эскадру прикрывал «Аскольд», слева «Новик» с «Абреком». А арьергардом стал «Баян». И практически одновременно с «богинь» и «Аскольда» засемафорили, что видят приближающиеся главные силы японского флота. Стремящиеся отрезать наш флот от Квантуна. А чуть позже дозоры доложили. Что приближаются 6 броненосцев, 4 броненосных крейсера, в том числе и «Ниссин» с «Касугой» и две «собачки», с авизо «Тацута».

Но в этот момент адмирал Макаров повернул флот так, чтобы тот встал на пересечение курса японского флота. Выводя русских на очень удобный ракурс для начала боя. Поперёк курса японского флота. На пресловутую палочку сверху, в кроссинг «Т». Когда весь русский флот может стрелять, а его противник мог отвечать только носовыми пушками головного броненосца противника.

Но Того не зевал и осознав манёвр Макарова повернул свой флот, так что бы лечь на параллельный курс русскому флоту. Но стоило его «Микасе» лечь на новый курс, как «Петропавловск» лёг на курс, ведущий к Квантуну. Заставив враждующие эскадры идти расходящимися курсами где-то полчаса. Пока весь японский флот не завершил предыдущий манёвр и не лёг на новый курс вдогонку русским. Правда скорость японского флота раза в полтора превышала скорость русского, стреноженного покалеченными винтами «Севастополя». И теперь японцы нагоняли русский флот, нацеливаясь на его головные корабли.

— Не знаете, ваше превосходительство, сколько до Квантуна? — раздался сзади голос, заставивший Вирениуса обернуться. Перед ним стоял длиннобородый, уже пожилой человек, в шляпе и с переносным мольбертом в руках.

— Прошу прощения, ваше превосходительство, я не представился, Верещагин, Василий Васильевич.

— Вирениус, Андрей Андреевич, — тут же ответил адмирал и добавил, — и мне очень приятно познакомиться с легендарным отечественным художником. Судя по острову Круглому милях в десяти прямо по курсу, мы в полусотне миль от Порт-Артура. Часа четыре, такого хода.

— Ну уж вы скажите, Андрей Андреевич, легендарный, — улыбнулся в бороду Верещагин, — И японцы нас нагонят?

— Думаю в течение пары часов точно. Того не рискует попасть под обстрел всем нашим флотом и приближается осторожно. Что бы парировать манёвры Степана Осиповича, надумай он маневрировать. А по поводу вас и меня, Василий Васильевич, то через полсотни лет все будут смотреть на ваши картины. А про меня боюсь, забудут. И я так понимаю, вы хотите поработать?

— Да, Андрей Андреевич, и мне кажется тут удобное место.